Может быть, кто-то назовет меня придирчивой. Вы не поверите, но я давно не надеюсь встретить коронованную особь на белом коне. И от избранника своего требую одного – пусть он хотя бы будет всего-навсего нормальным. Не нужен мне ни красавец с литыми мускулами и смазливым лицом, ни богач, вертящий на пальце ключи от пятиэтажной виллы на Карибах.
Просто нормальный мужчина.
Не бабник, не зануда, не склочник. Да, и пусть он нейтрально одевается, не заплевывает зеркало зубной пастой во время утреннего омовения и не имеет тайных милых странностей типа коллекционирования велосипедных рулей или участия в спиритических сеансах. Я не возражаю, если он будет курить, а каждую пятницу играть с друзьями в баскетбол. Я не возражаю, если он будет вегетарианцем, любителем сопливых мелодрам, если он храпит (но только негромко и не каждую ночь), если он является неагрессивным антиглобалистом или ярым фанатом женского керлинга. Да все что угодно, лишь бы по большому счету он был нормальным.
Таких мало. В этом тебе и предстоит убедиться, хлебнув сладкой свободы, о которой ты так долго мечтала за жаркой котлет.
С чего я начала?
Ах да. Все плохо.
Моей бывшей университетской подруге предстоит занимательная встреча с моим бывшим женихом. Вот уж они повеселятся! Зная Эдика, готова поспорить, что он устроит Спиридоновой и съемочной группе вечеринку.
А я… Ну что я?
Я к тому же еще и работу стабильную потеряла, и некого в этом винить, кроме внутреннего голоса, который в ключевой момент скомандовал: «На старт!»
Да, коллекционер-миллионер, на которого я так рассчитывала, оказался беспринципным хамом.
Во всей сложившейся ситуации мне видится лишь один-единственный положительный момент. Спиридоновой-то, может быть, никакую визу и не дадут. Американскую визу получить очень даже непросто – так говорят.
Я представила, как зареванная Лека понуро выходит из здания посольства, сжимая в руках измусоленный паспорт. И впервые за последние несколько часов улыбнулась.
– А кстати, мне дали визу! – сообщила мне Лека Спиридонова, когда несколькими часами спустя я случайно столкнулась с ней в пресс-баре Останкина. – В следующий вторник улетаю!
– Как я рада за тебя! – воскликнула я.
А сама подумала, что я ненавижу, когда люди начинают фразу со слов «а кстати». Потому что, как правило, за этим многообещающим началом следует информация, которая приходится совсем, ну совсем некстати. Зачем мне знать о том, что долгожданная встреча бывших состоится уже в следующий вторник?
Скажу больше – после ее заявления у меня вдруг испортился аппетит. В другой день я, может быть, и не была бы против такой реакции организма на неприятное известие. Ведь я из породы вечно худеющих девушек.
Да, но я уже успела заказать блинчики с ветчиной и клубничный торт – и теперь получается, что я должна отказаться от этих весьма недешевых яств только потому, что какая-то Спиридонова испортила мне настроение?!
Ну уж нет, дудки, не позволю собою манипулировать.
И я принялась решительно наворачивать блины.
– Ну у тебя и аппетит! – не то поразилась, не то восхитилась Лека. – А я вот, что называется, от воздуха толстею.
– Ничего, в Калифорнии разгонишь жирок, – вздохнула я.
У Спиридоновой загорелись глаза.
– Сашка, ты не представляешь, как долго я выбивала эту поездку! Как же мне хочется поскорее познакомиться со всеми этими людьми! С моими новыми героями. Именно за это я и обожаю свою работу!
– За что? – осторожно спросила я.
Я знала, что телевизионщики называют свою работу наркотиком, но лично я так пока и не поняла, в чем именно заключается ее основная прелесть. Может быть, в том, что тебе приходится битый час уговаривать осветителя приступить к делу, хотя бы ненадолго оторвавшись от игральных карт? Или в том, что оператор, искренне улыбнувшись, просит тебя «одну минуточку» подержать тяжеленный штатив и камеру – а потом ты, сгибаясь под тяжестью ноши, нетерпеливо вертишь головой из стороны в сторону, точно высматривающий добычу альбатрос. Но тщетно – оператора все нет и нет.