Очередные “чиф-пыф”... В смотровом зеркале совершенно предметно можно наблюдать, как на вытертом заднем сиденье, будто на невольном гинекологическом кресле, сейчас усердствует Дорфман.
Похоже, что на спине у блондмисски он уже расщупывает и расстёгивает коттоновый сарафан. На сарафане – белая лейба-тряпица с крутой припаркой “Сафари”. Заметьте, лейба сия качественно пришита каким-нибудь областным картонно-суконным цехом. Ценный прикид – неброский, ходовой, всепогодный... Одним словом, в тютельку. То, что ищут многочисленные бай-девушки для досрочных капитуляций перед своими частыми потливые почитателями.
Но, кажется, с сарафаном действительно всё. Он расторжен, раскрыт, разворочен и синими латами оседает на пол крохотного автосалона, оголяя рельефной формы красотки, явно пребывающей в трансе.
События развиваются как по нотам, но, нарушая привычную партитуру, я вдруг дико начинаю смеяться. Смех переходит в хохот, набирая всё новые и новые децибелы потому, что именно в эти минуты мне припоминается анекдот, который я совершенно неучтиво транслирую на галёрку:
К гинекологу заходит молодая женщина, с порога сообщает:
– Доктор, я, кажется, немножко беременна. Хотелось бы узнать, как во мне расположен плод моей пылкой любви.
– Тогда вот что, – советует доктор, – прямо на кресле попытайтесь принять ту позу, при которой, по-вашему, наступило оплодотворение.
Через минуту на кресле несчастная женщина свёрнута в невероятной позе: руки переплетены с ногами, голова прошла чуть ниже одного из бёдер и завернулась за спину. Детородный орган на уровне носа.
– Где же подобное с вами произошло? – поражается врач.
– В “Запорожце”, – невозмутимо отвечает бравая пациентка.
16.
Дорфман начинает раскатисто гоготать. Достаточно хохочет и уже совершенно обесстыженная и напрочь голая блондмисска. Сам Дорфман липко начинает к ней притязать.
– Отстань, трутень, – лениво отмахивается хохотушка и по-свойски представляется. – Лена. У тебя здесь можно курить?
– Кури, – разрешаю я, а Дорфману замечаю, что в машину не только садятся. Из неё ещё надо ко времени выходить, чтобы не вылететь пробкой. Лена согласно кивает, соглашаясь с моим замечанием, и достаёт из ранее замеченного мной целлофанового пакета синтетический стёганый полухалат цвета беж.
Сама девушка не расположена сидеть в неглиже, но и облекаться в свой бежевый полухалат не спешит. Она скрывает под ним свой упругий в третьем размере бюст, давая сползать халату на ягодицы, бёдра, живот. На этом – с переодеванием всё.
Теперь приводятся в порядок светло-русые с тонкой изморозью здоровых корней кудри пышных волос. Они неторопливо убираются под такой же бежевый обруч. Во рту у девушки возникает “Кэмел”. Она с ленцой просит дать ей прикурить.
Дорфман сворачивает трубочкой непролетарского происхождения четвертной, а я, не отрываясь от руля, одной левой рукой поджигаю ассигнацию фирменной зажигалкой.
17.
Подобный факельный жезл обычно шокирует дам, но только не Лену. В машине уже струится тонкий запах сигаретного дыма и каких-то восточных запретных пряностей. Блондмисска неспешно затягивается травкой. К её телу пиявкой тянется Дорфман. Стёганый полухалат медленно спускается на пол, всё ниже и больше обнажая девичью грудь.
“Травка” отбирает у Лены последнюю волю. На притязания Дорфмана ей уже наплевать. Грёзы уносят её на поля разнотравья, и пока она проплывает над ними, проказник Дорфман блаженствует у неё на груди.
До Быковнянского леса добираться не более получаса. В лесу – этапная остановка. Всю жизнь всех нас куда-то ведут, везут и зовут по этапам “большого пути”: от рождения и до смерти. Все эти этапы придумываются не нами, обязывая нас подчиняться, не отвлекаясь на такие мелочи, как сама, собственно, жизнь.
А жить-то хочется во всякие времена!.. Вот почему мы с Дорфманом изобретаем свои этапы и свои тюремные полустанки, где каждый может надышаться выдуманной самим собой воздухом странной свободы. Свободы, безусловной вседозволенности, не алчно, а неторопливо и просто.
Лично я выхожу покурить обычную сигарету, открывая коробок со “Столичными” фирмы “Ява”. В этом смысле у меня нет особых претензий. Обычно я не курю.
Через несколько минут выползает подышать воздухом Дорфман. Его лицо светится счастьем маленького похотливого идиота.
– Сэр Гарик, не буди её, птаху, – почему-то он просит меня. – Утром она только приехала в наш славный Иегупец, а уже к полудню, как видишь, наше местечко очень её разморило. Теперь а_шейнер_мейделе спит. А до этого она жила от самого своего зачатия в Сумах, в стране непуганых дураков. Но в её жизни, похоже, что-то произошло.