Официант тут же скрылся из виду, затерявшись среди столиков. Джон, пьяно улыбаясь, смотрел на Мэри, которая угрюмо глядела на Париж с высоты.
– Вот видите, Мэри, – Джон вздохнул, – еще немного и мы с вами будем пить не эту гадость, а «Шато Марго»…
– Это пока лишь мечты, – ухмыльнулась она.
– Но совсем скоро они станут реальностью.
– Мы сидим с вами на пороховой бочке, в любую минуту Германия может напасть на Францию. Или вы забыли об этом?
– Ну, думаю, с нашим делом мы успеем управиться гораздо ранее, чем это случится.
– Ну-ну, думайте…
– Эх, Мэри…
– Скажите, – перебив, она серьезно взглянула на него, – зачем вы притащили меня сюда?
– Вы могли уйти в любой момент, – он пожал плечами, – или же вместе с Бернардом, оставив меня наедине с вином.
– Не увиливайте от ответа, Джон.
В этот момент к столику подошел официант, поставил на стол новую бутылку вина и, узнав, не нужно ли еще чего-нибудь, удалился.
– Отвечайте, – тихо проговорила Мэри, даже не посмотрев в сторону только что наполненного официантом бокала.
– А разве вы бы отказались от ужина на Эйфелевой башне? – он хитро прищурился, отпив вина.
– У вас же уже есть невеста. Или вы уже забыли о ней?
– А вам что-то не нравится?
– Кажется, вы забыли, зачем вы сюда приехали.
Мэри, вздохнув, встала из-за стола и отошла к парапету, опершись на него. Порывшись в своей небольшой сумочке, она ловко выудила из нее сигарету и стала рыться в поисках зажигалки, которая никак не хотела находиться.
– Мне кажется, вы чем-то расстроены, – Джон подошел к ней сзади и протянул свою зажигалку.
– Вам лишь кажется, – прикурив, ответила девушка.
Джон, убрав зажигалку в карман, усмехнулся, посмотрел на город и, достав сигарету, закурил сам. Он еще вчера понял, что Мэри умеет хорошо врать, но плохо скрывает свои чувства.
– И не стыдно вам, – выпустив дым, произнесла Мэри. – Женитесь на ней, обокрадете и уедете… Или вы решили остаться в Париже под крылышком мадам Каруа навсегда?
– Вас что-то уж слишком стала заботить моя женитьба… Заботитесь о мадам? Кстати, откуда вы знаете о ней?
– Как же будет с нашим делом? – Она как будто и не слышала его слов. Просто смотрела перед собой, выдыхая дым. – Вы женитесь… Или отдадите свою часть мадам?
– Увиливаете от ответа, моя дорогая, – Джон усмехнулся, затягиваясь. – Занятная, должно быть, история знакомства, как я понял…
– Все-то вам надо знать, Джон.
– Не вижу смысла скрывать что-то от своих компаньонов.
– Тем не менее, я знаю, что вы скрываете что-то от Бернарда. Да и от меня тоже…
– Когда-нибудь я вырву вам ваш длинный язычок, – Смит мечтательно прищурился, закусывая нижнюю губу.
– Как грубо, – с укором произнесла Мэри, растягивая гласные. – И все же, что будет с нашим делом?
– Ну, чего вы беспокоитесь? – Смит усмехнулся, снисходительно взглянув на нее. – Наша с вами игра продолжается.
– И все же я не понимаю вас, Джон… Зачем, зачем же вы женитесь?
– Чтобы мы спокойно, без шума смогли пожить здесь пару дней.
– Вы недоговариваете.
– Поверьте мне…
– Не могу, ведь… Ведь вы себя связываете на всю жизнь! Мы поживем здесь всего несколько дней, а вы ради этого женитесь?
– Чего не сделаешь для блага концессии!
– На всю жизнь… – прошептала Мэри. – Вы уверены, что оно того стоит?
– Уверен.
– И когда же свадьба?
– Послезавтра.
– Но ведь…
– Да-да, завтра приезжает наш с вами человек… но это не помешает. Обещаю, вы все увидите сами, Мэри. И увиденное вам обязательно понравится. А пока, – он приобнял ее одной рукой за талию, – давайте вернемся к нашему столику, где мы так бессовестно оставили одну нашу бутылку вина, выпьем и вернемся домой. Я чертовски устал за эти дни…
По возвращению Джона и Мэри чертог мадам Каруа сиял. Женщина, обвесившись золотыми украшениями, встретила их в парадной и сразу же засыпала Смита вопросами.
– Как отдохнули? – спросила она, кружа вокруг молодого человека. – Как вам прогулка по Парижу?
– Париж прекрасный город, – ответил Джон, поправив шляпу. – Столько видов… Я уже даже подсмотрел пару улочек, где мы точно будем снимать самые главные сцены фильма.
Мадам Каруа восхищенно заахала. Мэри стояла молча, уткнувшись взглядом в пол.
– Да и вот, кстати, моя сестрица начала понемногу приходить в себя от своей утраты, – продолжал он и, обернувшись к Мэри, добавил: – Не так ли, дорогая моя?
Мэри посмотрела на него. Она еле удержалась, чтобы не кинуть на него гневный взгляд, но смогла сохранить свое безэмоциональное выражение лица и молча кивнула.
– Вот видите, – Джон довольно улыбнулся. – Париж поистине прекрасный город, ведь он может возвращать людям вкус к жизни! Но, – он переменился в лице, посмотрев на вдову, – что же с вами? Вас что-то тяготит, мадам?