— Думаешь, она здесь? — глаза Хосока распахнулись ещё шире, чем минутой ранее, но вместо развернутого ответа или хоть какого-то вразумительного объяснения, маг только лишь кивнул. — Ты не надумываешь?
— Возможно, но лучше ведь подстраховаться. Завтра Тэёна или кого угодно из нас может не оказаться рядом с нами.
— Тебе не кажется, что всё это представление выглядит слишком неумело и коряво для девушки, которая больше сотни лет готовилась к своей мести?
— Йошико ловко манипулирует и создает нужное ей впечатление, так что не обольщайся — это точно она.
Хосок принялся растирать переносицу, морщась не то от головной боли, не то от проблемы свалившейся на их головы. Он и в жизни представить себе не мог, что когда-нибудь ему придется разгребать кучу дерьма за Юнги. Всегда собранный, продумывающий наперед свои действия, сильный и не глупый маг внезапно превратился в виновника бед И Со.
В конце концов, именно Юнги открыл свои чувства к девушке, позволил себе большее, дал ход их отношениям, прикипел к ней настолько, что потеряв, чуть не сошел с ума. И вот теперь люди, которые только и ждали, когда же у Великого Инквизитора найдется слабое место, они почувствовали кровь. Слабое место Мин Юнги — И Со. На фоне этого последние несколько дней у Хосока на языке вертелось только одно: «Может, тебе стоит в закат уйти?». Ему было откровенно стыдно, поэтому он держал свое мнение при себе, но всё же… Будь Юнги хоть на грамм не таким эгоистичным, то давно бы разорвал эти отношения, дабы не подвергать её опасности.
Сколько ещё таких вот Йошико их ждало в будущем?
***
Юнги раскуривал вторую сигарету, когда И Со нырнула в его кабинет. Девушка выглядела растерянно, было отчетливо видно, как вопросы съедали её изнутри, но она не торопилась их озвучивать, а Юнги боялся давать ей ответы на них. Врать почему-то совсем ей не хотелось, как он вообще мог подумать, что у него это выйдет с ней? Ему захотелось дать себе смачного и звонкого леща — он ведь ради неё всё это затеял.
— Устала? — выпуская сигаретный дым спросил Юнги, зная ответ наперед. — Поедем домой?
И Со кивнула и ткнулась носом в его шею, вдыхая аромат и пуская россыпь мурашек на чувствительной коже. И сразу всё отошло далеко-далеко, куда-то дальше заднего плана, осталась только скопившаяся за время разлуки нежность. Юнги поправил выбившуюся прядь волос, убирая её за ухо, и легко коснулся губ девушки.
Сейчас им не требовались разговоры, они нуждались в ласке друг друга, поэтому проделали путь до его квартиры в молчании, сцепив пальцы друг друга в замок. Только когда они зашли в кабину лифта, тогда-то они и расцепили руки, но для того чтобы сцепиться губами. Юнги страстно прикусывал её нижнюю губу, скользя языком внутрь и углубляя поцелуй. И Со послушно и чутко отзывалась на каждое движение, сжимая его толстовку сильнее.
Дверь они открыли только раза с четвертого, кое-как попав ключом в замочную скважину, отрываться друг от друга не было никакого желания. Оказавшись в квартире, И Со надавила на мужские плечи, прижимая его к стене, она с силой укусила его губу и потянула на себя. Девичьи пальцы скользнули вдоль ребер к позвонкам, с силой царапая кожу, послышался довольный смешок. Юнги показалось, что у него в этот момент планка куда-то рухнула с громыхающим звуком. Он оторвался от девушки, крепко удерживая ту за талию.
— Чаги значит, да? — лукавым взглядом глянул он на ведьму и губы расплылись в лисьей ухмылке. — Мне стоит тебя наказать и напомнить, что нельзя такое себе позволять в отношении других парней? — Юнги запечатал поцелуй на её губах, спуская к шее и кусая белоснежную кожу, чтобы потом быстро отодвинуться и ехидно добавить: — Чаги.
И Со смотрел без страха, наоборот — с вызовом, будто бы спрашивая его «ну и что ты мне сделаешь?». Она прикусила нижнюю губу, стараясь удержать в себе стон, когда мужские пальцы пробрались за кромку бюстгальтера и ущипнули за сосок.
— Накажи меня, — ведьма обожгла своим дыханием его ухо, оставив влажный след на мочке.
— Значит, не отрицаешь, что позволила ему лишнего?
— Может быть, я сделала это специально? — она стянула с него толстовку, откидывая вещь в дальний угол, и вернулась к его шее, ведя по ней языком вниз. — Может быть, я так сильно хотела, чтобы ты меня наказал?!
— Ну, и как мне тебе отказать? — тяжелый, масляный от желания взгляд обжег ведьму.
Они синхронно скинули обувь, и Юнги подхватил её на руки, чтобы после бросить на кровать и придавить своим весом. Его рука пробралась под юбку, пока губы оставляли влажные следы на плоском животе девушки, предварительно задрав кофту. И Со гнулась дугой, поддаваясь его ласкам навстречу, норовила обнять его ногами, лишь бы прижаться сильнее — ей не хватало касаний, ощущений его рядом, внутри и прямо сейчас.
Юнги считывал её импульсы, вдавливая девушку сильнее своим весом. Поцелуи то и дело переходили в укусы, язык оставлял то тут, то там влажные дорожки. Одежда уже была полностью снята, когда он, подхватив рукой её ногу под коленкой, впился в её губы, упираясь членом в неё. И Со жалобно захныкала, прося о большем — внизу живота возбуждение скручивало всё в тугой узел до боли, но Юнги наказывал. Он не входил в неё, не касался пальцами, лишь губами и языком, изредка скользя по чувствительному месту членом.
В какой-то момент сладкая пытка стала общим наказанием, и Юнги уже едва держался, чтобы не сорваться. Его самого прошибало от загривка и до поясницы острой необходимостью ощутить родное тело.
— Попроси, — утробное мужское рычание раздалось в районе её живота, когда кусал кожу под ребрами. — Ну же, И Со, тебе надо всего лишь попросить.
Снова скользнуть между влажных складок, так и не войдя, Юнги припал к её шее, оставляя красочный засос. Он нарушил собственное правило и всё же коснулся пальцами, но лишь для того чтобы толкнуть к черте или же за неё. Ладонь легка на грудь и сжала её, скользнула ниже по талии, пробралась под спину и смяла ягодицу.
— Только скажи, и я прекращу эту пытку — всё в твоих руках, чаги.
— Юнги-я, — жалобное и сдающееся имя слетело с девичьих уст. — Пожалуйста, умоляю — войди в меня, я хочу почувствовать тебя внутри. Я так скучала.
И разве он вправе ей отказывать?
Юнги послушно вошел в неё на всю длину, замирая на громком выдохе облегчения. И Со застонала, подаваясь ему навстречу и сжимая пальцами его кожу по бокам. Внутри неё было привычно горячо, влажно и туго, до белых кругов на изнанке век узко. Ему хотелось жалобно заскулить, словно верный пёс, броситься к её ногам и умолять никогда его больше не оставлять. И к черту всё на свете, он сложит весь мир, если надо, уничтожив половину, но лишь бы к её ногам, чтобы ещё хоть раз поймать губами этот горячий вдох и услышать «я так скучала».
Толчки внутри неё размеренные, чтобы можно было целовать её всюду, трогать и снова целовать, целовать, целовать. А потом срывается хриплый шепот и закрывать в ней нежности и тоску, что скопились в нем за эти шесть месяцев.
— Люблю тебя, бесконечно. Я думал сдохну тут без тебя, даже вздохнуть не мог.
И снова толчок сильный, на громком выдохе, почти стоне. Пальцы крепко сжимают кожу на ребрах и затылке. Нос мажет по щеке, она обжигает его скулу стоном.
— Я убью за тебя любого, оторву голову Тэёну, если понадобится, лишь бы он никогда больше на тебя не смотрел.
Толчок резкий, размашистый, до болезненного импульса внутри их разгоряченных тел. Она держится за плечо, кусает свои губы до крови, оставляет на ключицах красные отметины и стонет. Бесконечно много стонет под ним и для него, срывая его крышу окончательно.
— Ты, — снова резкий толчок, — моя. Моя. Чаги. Слышишь?
И она настолько в ощущениях перед оргазмом, что может ему только кивнуть, а потом снова сорваться в хриплый и сдавленный стон. Тело выгибается, льнет ближе к такому же влажному от испарины и телодвижений. Она помогает ему и себе, двигаясь бедрами навстречу, насаживается сильнее, острее, сминая в гармошку простынь.