— Ты понимаешь только через боль, — снова грудным голосом говорил Юнги, пока у него по краю глаз пузырилось желание. И Со на коленях, натянутая азартом, возбуждением и злостью, смотрела на него снизу вверх, подбородком касаясь шершавой джинсы на бедре — кто в своем уме устоял бы? Юнги давно уже не в своем уме. — Мне тебя выпороть надо, чтобы ты вылезла из своей раковины?
— Рискни, раз руки тебе больше не нужны, — сквозь зубы цедила каждое слово И Со.
— Я тебе их с радостью отдам, — пальцами сжал подбородок, наклоняясь к губам. — Ты только меч сначала у меня отбери.
И между ними повисла тягучая тишина, где каждый перед другим на лоскуты распадался с чавкающим звуком плоти. Они мысленно друг другу следы на коже от пальцев оставляли, только если Юнги делал это с любовью, то И Со — с остервенением и по-особенному зло… так ведь?
И Со от обиды на себя за свою слабость перед ним, за чувства, что выдавали её с потрохами, с силой прикусила губу. Аж глаза защипало, но это тоже, возможно, от обиды на то, что Юнги всё резину тянул — не отходил назад, но и последний кусок дистанции не преодолевал, чтобы своими накрыть её губы, чтобы оба уже, наконец, в чужой рот облегченно выдохнули.
— Не кусай их, — почти рык, пока взгляд хаотично скользил по лицу, лишь бы не на те самые губы.
— А то что? — задрав подбородок выше, бросила ему вызов И Со, заранее зная, что победителя тут не будет — оба проиграли ещё до начала битвы.
— А то выпорю, потом трахну и снова выпорю прямо тут. Хочешь?
«Хочу» — пиявкой застряло между ребер.
— Не сможешь.
«Сможет».
— Проверим? — и не дожидаясь ответа, Юнги взял последний рубеж: впился губами в её мягкие и податливые. Смял их, обвел языком и им же ворвался в рот, когда И Со жалобно захныкала прямо в поцелуй. Лезвие неглубоко оцарапало её кожу, но И Со будто анестетиком покрыли — ничего, кроме облегчения, не чувствовала. Она отвечала на его поцелуй с напором и жадностью, наслаждаясь каждой секундой. Ловила себя на ощущение того, что всё это время планомерно обвивала ребра железными прутьями, запрещая дышать, чувствовать, жить. А губы Юнги — кусачки, которыми заржавевшие и успевшие окислиться прутья превращались в груду металла.
Клинок брякнул о землю, когда освободившаяся рука Юнги потянула за горловину футболки, надрывая ткань и пролезая внутрь к горячей коже. Пальцы у него были сухие, подушечки мягкие и требовательные. Он царапал вдоль ключицы, цепляя мизинцем ткань бюстгальтера, а И Со жмурилась всё сильнее. Никак не могла определиться — вырвать ему сердце сейчас, схватив меч, или продолжить эту сладкую пытку. И будь у неё больше силы воли, она бы первый вариант выбрала, но с Юнги она безвольная. Пальцы в замок на его затылке собрала, за собой на землю утягивая, с какой-то неподдельной радостью ощущая тяжесть его тела на себе — все, как надо, будто под неё было заточено с самого начала.
Она к нему жалась вся, терлась о его пах, пока он в неё своим возбуждением упирался и языком во рту хозяйничал. И Со уже не хныкала, а откровенно стонала, выгибаясь спиной до хруста позвонков. Бедрами его сжимала, сцепляя ноги крест-накрест, в импровизированный гард его запирала, чтобы на себя сильнее дернуть и перевернуться резким толчком, оседлав и клинок к его шее приставив, хотя, по ощущениям, это с её шеи так ничего и не убрали.
— Руки сразу отдашь или отрубить их через пять минут? — запыхавшись, сквозь пелену желания чеканила И Со, слизывая с губ сожаление о так и не случившемся.
— Как пожелаешь, — он руки вытянул вперед, а сам взглядом её исследовал, не скрывая такого же сбитого дыхания и ходящей ходуном грудной клетки. Она видела — знала — он ей не только руки свои готов был отдать, но и всё остальное, даже то, чего она не просила.
— Обойдусь, — фыркнула ведьма, поднимаясь на ноги и уходя в дом (читать: позорно сбегая).
И непонятно было, то ли И Со от рук его отказалась, то ли от неподъемной ноши, что шла с ним в придачу. Она одно понимала точно: такого честного, распаленного желанием Юнги она не вывозила.
***
Мин Юнги откровенно не понимал зачем его вытащили так рано из кровати, чтобы проводить Тэёна с Читтапоном и главой филиала Двора Порядка в рабочую командировку за нужными ингредиентами для ритуала. Ощущения, конечно, от всей этой церемонии прощания, будто родители уезжают из дома и оставляют своих непутевых детей одних. Традиционное начало американской комедии про подростков: секс, дешевое пиво и разрушенный дом — опционально с трупом, если жанр кино позволял.
Юнги кивнул Тэёну и скрылся в недрах особняка, чтобы поскорее добраться до кофемашины и нажать заветную кнопочку. Его прошило внезапным открытием, когда кофейная жидкость выливалась в стакан, а он докурил сигарету примерно до середины — они остались одни. Он и И Со в закрытом помещении, пусть тут и квадратных метров хватало на маленькую страну, но сам факт! Внутри приятно заскреблось предвкушение. Он облизнул пересохшие губы и ощетинился в довольной улыбке.
— Даже не мечтай, — фыркнула И Со, которая, видимо, прочла его мысли.
— Боишься? — парировал Юнги, ни капли не смутившись.
— Нет, но ты слишком громко думаешь — раздражает, — с нечитаемым лицом произнесла девушка и подцепила кружку с горячим кофе, двигаясь в сторону выхода и бросая громко: — Себе новый сделаешь, этот мой по праву должности.
И он мог бы возразить, напомнить, что Независимые Инквизиторы стоят над Принцами и Принцессами, но кого он обманывал? Он давно уже валялся в её ногах и отдал бы ей не только кружку, но и сердце, и почку, и власть свою, и силу, и мир, а она бы обязательно унесла, хоть и боялась что не. Лучше пусть боится, а то даже страшно представить, как у него будет выкручивать кости, когда И Со полностью осознает всю власть над ним.
Он так и не сделал себе кофе, обошелся второй сигаретой и бутылкой воды. Проснулся и слава богу. Тренировка в этот раз у них была хоть и спокойная, но очень энергозатратная. И Со привыкала к его выпадам, подстраивалась под ритм, но продолжала огребать, сдирая кожу на локтях и коленях, а синяки на её теле вполне себе смахивали на радугу пятилетнего ребенка — синий, желтый, зеленый, красный, чем свежее, тем ярче. Они успокоились только к вечеру, выдохлись настолько, что даже в душ приходилось ползти, говорить, а тем более плеваться ядом, сил не было.
Юнги нашел И Со спустя минут сорок на кухне. Она сидела на высоком табурете, сгорбившаяся в майке и с влажными волосами, одной рукой мазала лиловый синяк, другой цепляла ложкой рис, а параллельно говорила по видеосвязи с Ютой. Всё сама. Самостоятельная Принцесса, просто десять из десяти. И нет бы помощи попросила, Читтапону же разрешала намазывать все ссадины, а тут уперлась и пытается теперь ему свою мультизадачность продемонстрировать. И Юнги бы её встряхнуть, рыкнуть, но была в этом какая-то особая услада для глаз: тонкие пальцы, увитые кольцами, скользили по острой лопатке, втирая в белоснежную кожу мазь, а вода с волос впитывалась в ткань майки, демонстрируя полное отсутствие лифчика. Если бы кто-то когда-нибудь у него спросил, какие существует стандарты для красоты, он бы легко ответил — И Со, вся и в любой момент своей жизни.
Наконец, заметив его, девушка свернула разговор с Накамотой и отодвинула тарелку с едой, разворачиваясь к нему лицом.
— Есть будешь?
— Нет, — мотнул мокрой макушкой Юнги, а она только пожала плечами и отвернулась обратно, чтобы в этот раз упереться в электронную почту, пока рука наощупь доносила ложку с едой ко рту. Смешная и милая, а сердце у Юнги от такой И Со пропустило несколько ударов.
Он уселся за стол, так, чтобы лицом напротив девушки, а прохладный воздух из раскрытой двери на веранду аккурат обвивал его лодыжки. Юнги закурил, жадно разглядывая сквозь дымку сосредоточенное лицо И Со. Ему нравилась она такая: решительная, серьезная, с холодной головой и вся в работе. Он ей завидовал, потому что с её появлением в его жизни, Юнги потерял покой, решительность и холодную голову. Теперь каждый свой шаг он обдумывал с поправкой на неё и её реакцию, потому что чувствовал, что ступал по тонкому льду. Только вот его это не спасло, он все равно с разбегу прыгнул под лед, падая на большую глубину добровольно.