Чимин терялся в пространстве и времени, перед глазами всё плыло и превращалось в цветастое пятно. Он не знал, сколько они провели времени вот так, мог лишь чувствовать, как вязнет всё глубже и глубже, а через плотную завесу магии просачивался истошный вопль боли. Кажется, кто-то умирал, и Чимин мог только надеяться, что это был не он сам, потому что ему тоже больно: голод в венах стучал, боль сдавливала виски, желая проломить черепушку, словно она какой-то арбуз.
— Всё закончилось, — холодная и влажная ладонь легла на его загривок, пытаясь вытащить его со дна. — Уже всё, открывай глаза.
У Хосока к лицу была приклеена усталая улыбка, а за его спиной тяжелым мешком на пол оседал Чону. На металлических столах, на которых ещё какое-то время назад лежали недо-вампиры, была куча раскрученного мяса и паренек, едва ли сейчас смахивающий даже на подобие человека. Чимину хотелось закрыть глаза и очутиться где-нибудь не здесь, потому что он вдруг отчетливо ощутил, как сильно он устал.
***
За пять дней до встречи с Йошико
Тэён морщился недовольно, затягиваясь безвкусной сигаретой, и всё хотел спрятаться куда-нибудь, оттого и сворачивался весь на переднем сидение. Правда, был один очень важный факт, против которого не попрешь — источник его бед находился на водительском сидение и униматься явно не планировал. Шу Харим — глава пусанского филиала законников — была девушкой, мягко говоря, шумной. Болтала много и ни о чем, сыпала разного рода шутками, приправляла бессмысленными вопросами в стиле «как вам погода?», а сверху вишенкой на торте укладывала всё это писклявым: «А вы что думаете, Тэён-ши?». Он ничего не думал — не хотел, потому что все мысли вели обратно в особняк, где осталась нестабильная И Со и ещё более нестабильный Юнги. Они там, очевидно, не пирожные пекли, и от этого в груди у Тэёна неприятно гудело… или это от бестолковой болтовни Харим?
Когда Читтапон зацепился за любимую тему редких безделушек, то вампир с силой зажмурился и принялся молиться о том, чтобы: а) телепортироваться отсюда куда угодно; б) провалиться под землю; в) вылететь на встречную полосу под колеса какого-нибудь грузовика. Его бы устроил любой вариант из трех, но в идеале, конечно, четвертый, где он не проигрывал Юнги в камень-ножницы-бумага и не был вынужден терпеть вот это вот всё.
На самом деле, они уже почти всё необходимое для ритуала высвобождения достали, остался последний ингредиент — пироп**. Камень, который ныне стал драгоценной редкостью и который должен был во время ритуала подпитать силу Гань Цзяна и И Со. Пироп всегда был ценным из-за своего отличительного темно-красного цвета, и — вот же удача-то какая! — один такой камушек завалялся у семьи Шу Харим. Все-таки были у этой девчонки и положительные стороны, правда, все они тут же перекрывались, стоило ей открыть свой рот и:
— А вы что думаете, Тэён-ши?
«Что твоя голова слишком быстро и красиво слетит, если я правильно рассчитаю силу размаха», — думал Тэён-ши.
«Что изобретатель кляпа очевидно был знаком с тобой, кстати, когда ты родилась?», — думал Тэён-ши.
«Что быть раздавленным грузовиком не такая уж и плохая идея, как минимум, не придется больше ни о чем думать».
— М-м? — протянул вампир, даже не стараясь воскресить в памяти чужой диалог, потому что ему было плевать. Ли Тэён, вообще-то, человек не прихотливый и не занудный, может, именно поэтому сейчас он хотел простого, человеческого — чтобы от него отъебались.
— Говорю, как думаете, успеем ли мы к вечеру в особняк вернуться? — Харим говорила максимально непринужденно, будто не заметила нотки раздражения, будто совсем не боялась, что сидящий рядом с ней человек может убить её за считаные секунды. — Принцесса написала Тэну, что она готова к высвобождению и первичное подчинение уже прошло.
Возможно, дело было в солнцезащитных очках, но Тэёну действительно показалось, что Харим в свое «Принцесса» вложила не просто едкую усмешку, а ещё какой-то потаенный смысл. Возможно, ему просто показалось, но Харим и правда скривила губы в улыбке и подмигнула ему, произнося свое «Принцесса», будто это было какое-то кодовое слово, которое должно было разбудить Тэёна ото сна. Как бы там ни было, но раздражение на ведьму поднялось внутри него, заворачиваясь тугой спиралью, и смазало чувство гордости за успех И Со.
— Успеем, если за руль сяду я, — собравшись, он смог произнести ответ почти ровным голосом, правда под конец сдался и закурил, снова прячась в никотиновой дымке.
И всю оставшуюся дорогу Харим не трогала Тэёна, даже переключатель громкости собственного голоса перевела в положение «тише». Стоило ему начать проникаться к ней минимальной симпатией и даже благодарностью, как ведьма играючи сломала весь этот песочный замок в своем семейном хранилище.
— Значит, слухи не врут, — не звонко, не громко, а грудным голосом заявила Харим, немного воровато оглянувшись назад, туда, где они оставили Читтапона разглядывать какую-то книгу, — …ты повернут на Принцессе.
И опять это её «Принцесса», как было в машине, только теперь Тэён хотел ей за такое шею свернуть.
— Дальше что?
— Грустно это как-то, — она надевала маску напускного пренебрежения разговором, чуть пожимала плечами, корча гримасы. — Ты один из первых вампиров, самый старший Иной в Корее и что в итоге? Влюбился в Принцессу. Не думаешь, что это банально?
— Я думаю, что у тебя слишком длинный нос, раз ты его засунула туда, куда тебя не просили, — он в мгновение обогнул её, больно сжимая пальцами девичий нос кнопкой, наклонился к уху и прошептал, продолжая тянуть: — Будь осторожна, а то так можно и без носа остаться, а он у тебя миленький.
— Правда? — гнусаво пробубнила ведьма, довольно щерясь в улыбке.
— Нет, — равнодушно заключил Тэён, отпуская нос и вытирая руки о штанины брюк, словно он их испачкал чем-то. — Просто к слову пришлось.
— Фу, какой грубый. Манеры дома забыли, аджосси? — девчонка откровенно дразнила его, не пыталась поддеть или уколоть, просто прощупывала границы и делала это с неподдельным любопытством и каким-о нездоровым задором.
Только вот Тэёну всё это казалось знакомым. Знаете, не просто ощущение дежавю, а как будто ты много раз уже такое видел, но в другой интерпретации. Вампир всматривался в картинку, но никак не мог зацепиться за то, что изменилось. Внутри так и роилось ощущение чего-то знакомого. Может, потому что девчонка напоминала ему ершистую И Со во время их знакомства.
— Ага, на втором этаже, справа от моей спальни, — отмахнулся от неё Тэён.
— Разлюбите её, — ведьма с силой дернула его за рукав кофты, разворачивая обратно к себе лицом, ногтем плотную вязку оцарапала. — Умрете же, аджосси, любовь — зло. Делает нас слабее, а слабые люди не могут защитить семью.
— Это ты так неумело угрожаешь мне или создаешь вокруг себя ореол таинственности?— хмыкнул Тэён, клоня голову к плечу и разглядывая-разглядывая девчонку, потому что опять это пресловутое чувство, что он уже это всё проходил. Слышал эти слова, сам говорил их когда-то давно. Жаль только, что жизнь уже давно поделилась на «до» и «после». И то, что осталось внутри «до» затерлось давно, мутным стало, а «после» заполнилось агонией одиночества, прыжками из тела в тело и одной храброй Принцессой.