— Он, — Си А едва ли могла шевелить губами, её всю парализовало от ужаса и боли. — Он… Убил мою семью за возможность стать Принцем?!
— Да, — маг кивнул, делая глубокий вдох. — И Бом знал, что за ним придут, поэтому попросил Юнги спасти хотя бы свою дочь. Именно из-за этого мы запечатали твою память заклинанием, потому что боялись, что ты можешь проболтаться или вырасти человеком, у которого в жизни ничего не будет, кроме желания отомстить.
— Почему?! — О Си А закричала, она не знала, почему кричит, она ничего не помнила ни о родителях, ни о произошедшем, внутри была только сжигающая боль и отчаяние. — Почему вы не спасли их?! Почему ты не помог им?!
— Си, послушай, — он положил руки на её плечи, заглядывая в глаза. — У нас не было другого выбора, ты знаешь наши законы. Если приговор вынесен, то его должны исполнить. Твой отец тоже это знал, именно поэтому он принял происходящее, но попытался спасти хотя бы тебя.
О Си не хотела ничего слышать, всё казалось глупым оправданием, а мир темным и несправедливым. Ужас обнимал её, крепко сжимая в своих объятиях. Она даже не поняла, когда начала плакать и бить кулаками по груди Хосока.
— Вы должны были что-то сделать! Должны! Вы могли призвать Великого Инквизитора!
— Только совет Двора Порядка и Двора Хаоса имеет право призывать Независимого Великого Инквизитора, без приглашения он не может вмешиваться в дела Дворов.
Она знала, но легче ей не становилось. Все внутри неё клекотало от боли и ужаса. Си А вдруг поняла, что ноющее и преследующее её всю жизнь чувство пустоты, было единственным верным чувством. Всё остальное — ложь, иллюзия. Она когда-то любила своего врага, дружила с ним, воевала за него!
— Я ведь с ним… — запиналась ведьма. — Я же ему.. Как ты допустил это?!
— Прости, но я не мог вмешаться, иначе ты могла серьезно пострадать, и Намджун мог раскрыть тебя. Так что я просто не стал влезать.
— За что?! — кричала О Си, захлёбываясь слезами.
— Послушай, — Чон обнял её лицо руками, вытирая большими пальцами слезы девушки. — Ты должна быть аккуратна с ним, мы думаем, что Джун и Сокджин поняли, что ты И Со, поэтому отправили тебя на задание с Ключом. Если мы снимем печать сейчас, то может стать только хуже. Лучше оставить её, тогда ты даже на допросе не выдашь себя, потому что нельзя выдать того, чего в твоей памяти попросту нет.
— НЕТ! НЕТ! Я хочу всё вернуть себе, — твердо и громко произнесла О Си. — Верните то, что вы отняли у меня. Это единственное, что у меня осталось от моей семьи, единственная правда, которая осталась в моей жизни. Ты не можешь просить меня о таком, не после всего, что я узнала.
— Мы всё снимем, — сказал Юнги, стоя в дверях, он совсем не выглядел, как человек, который только что проснулся. — Пришло время вспомнить своих родителей, И Со. Ты мне доверяешь?
О Си посмотрела на него и кивнула. Всё её тело сопротивлялось этому жесту, но в глубине души она знала, что ему она может доверять. Юнги был тем, кто спас её, кто поверил в неё и её отцу, кто оберегал её, находясь постоянно в тени.
— Да, — тихо выдохнула девушка.
***
Хосок выходил из квартиры Юнги с одной мыслью: «Как же я устал, нужно срочно выпить». Они сняли заклинание с памяти И Со, но совсем не предусмотрели последствий — истерика, слезы, яростная боль в её глазах. Маг честно сказал, что он не может смотреть на неё такую, поэтому он оставил девушку на Юнги. Чон предусмотрительно не стал соваться на улицу Иных, чтобы не привлекать лишнего внимания, он зашел в первый же человеческий бар в Итэвоне. Заказал бутылку виски и сел с ней в отдаленном углу, не прошло и минуты, как к нему подсела знакомая фигура.
— Я думал, что вход с животными сюда запрещен, — фыркнул Хосок, наливая себе виски, даже не поднимал головы в сторону перевертыша.
— А я думал, что тебе сегодня не помешает компания, — Чимин улыбнулся, забирая бутылку из рук мага, и налил немного в свой стакан. — Все так плохо прошло?
— А тебе правда есть дело?
Чон Хосок чувствовал себя уставшим и старым, он откинулся в кресле и сделал глоток. Ему хотелось закрыть глаза и забыть о том, что он маг, что принадлежит какому-то Двору, что ему надо спасать Принцессу, что у них тут переворот и бушующая Тень. Ему хотелось побыть обычным человеком.
— Не особо, — признался Чимин, отпивая из стакана. — Но мне есть дело до того, что происходит с тобой.
— Пф, — закатил глаза Чон. — Серьезно думаешь, что я буду верить словам хаосита?
— Чон Хосок, не разочаровывай меня, — перевертыш качает головой, лукаво ухмыляясь и рассматривая своего собеседника. — Я думал, что уж ты со своими способностями к допросам, не будешь делить мир на Дворы, а будешь смотреть на всех, как на людей в первую очередь.
Маг слегка удивленно уставился на него. Он совсем не ожидал услышать нечто подобное от Чимина, который всегда только и делал, что играл в игры своими словами то поддевая, то дразня, то умиляя его. «Сколько ещё личностей ты прячешь под своей шкурой?» — подумал Хосок, — «Не уверен, что хочу с ними со всеми знакомиться». Последняя мысль была откровенной ложью самому себе, и маг это прекрасно понимал. Он ещё в двадцатые годы с ужасом поймал себя на мысли, что хочет узнать Чимина. Хочет знать, какой он во время охоты, что ест на завтрак, как укладывает себя спать — всё. Ему было интересно всё и от этого становилось страшно, а по спине бежал холодок. Именно поэтому он всегда старался держаться от него подальше, но перевертыш продолжал нагло сокращать дистанцию между ними.
— Развоплотись обратно в свое состоянии волка в овечьей шкуре, — хмыкнул Хосок. — А то ты меня пугаешь больше обычного.
— Что такое? — изогнул бровь Чимин. — Я начинаю тебе нравится?
— Нет, — «Такого тебя я хочу поцеловать больше обычного» предусмотрительно умолчал Хосок.
— Ты всё-таки бессердечный, — с наигранной обидой произнес перевертыш и опустошил свой стакан, наливая себе второй.
Они молча выпивали, лишь изредка кидая в сторону друг друга лукавые взгляды и едкие слова. Больше половины бутылки уже было прикончено, Хосок чувствовал себя достаточно пьяным. Он глубже забрался в темный угол, чтобы можно было тайком наблюдать, как перевертыш облизывает свои губы, собирая капли алкоголя. Чон подумал о том, что ему интересно попробовать их на вкус. Странное желание заставило мага прикусить губы. «Нет-нет, к черту всю эту ерунду» — тормозил себя Хосок.
— Вы что-нибудь узнали про Тень? — перевел разговор Чон, упираясь локтями в стол и отпивая ещё виски.
— Нет, — Чимин качнул головой. — Я знаю, что Тэхён хочет провести общий сбор и объединить силы.
— «Инквизиция Хаоса и Порядка работает вместе», звучит, как очень плохая шутка или как заголовок новостей перед апокалипсисом, — хмыкнул маг. — Джун никогда на такое не пойдет, даже учитывая их связь с Тэхёном.
— А у него есть выбор? Ситуация складывается так, что он будет вынужден согласиться, иначе его гордость поставит весь хрупкий мир Иных под угрозу. Или ты боишься, что нам с тобой придется официально работать вместе?
Хосок молчит, смотрит куда-то в сторону. Он устал, он пьян и хочет быть обычным человеком. Хосоку очень любопытно узнать, какие у Чимина губы на вкус. «Все же обычные люди хоть раз целовали перевертыша, правда?» — говорит себе Чон, когда хватает парня за руку и тащит в туалет. Он продолжает говорить себе это, когда запирает их в туалетной кабинке. Говорит, когда мертвецки-холодный кафель давит отовсюду, отсекает гудящую реальность, которая лютует за дверьми уборной. Хосок уже положил глаз на абрис пухлых губ, но его опережают. Чимин не целует — ест. Чон думает, что перевертыш на вкус — шипяще, искристо и вкусно. Хосок втягивается в отчаянную кормежку. Желание спирально взвивается от пальцев ног к точке слияния тел — хочется так, что слегка подташнивает. Чон падает на унитаз, утягивая за собой Чимина.