– А ты, если не нравится – не слушай. Положи голову под подушку и спи, – посоветовала Наташа.
– При чем здесь нравится – не нравится. Тут другое. Ты вот ребенка собралась рожать, а слушаешь эту гадость раскрыв рот. И ребенок твой, между прочим, всей этой дряни вместе с тобой набирается. Ты хочешь, чтобы он тоже в этот мир пришел, чтобы лгать, прелюбодействовать?
Наташа немного испугалась и обиделась.
– А чевой-то моему ребенку плохо должно быть? Я фрукты ем, за весом слежу, свежим воздухом дышу! И матом мы не ругаемся. Надя все приличное рассказывает. Да, Надь? – не очень уверенно попросила она подтверждения.
– Вот только учить нас жить не надо. Классный час нам тут устраивать, – колючим голосом произнесла Надежда. – Мы все тут не от непорочного зачатия рожать будем, а на том свете разберутся, ху есть ху.
– Девочки, не ссорьтесь, пожалуйста, – взмолилась Эля. – Жизнь есть жизнь. А Надя забавно рассказывает. Я заслушалась. Нам всем страдания предстоят, так что давайте хоть об этом помнить и поддерживать друг друга.
Новенькая осторожно встала с кровати, запахнула халат и вышла в коридор.
Наташа проводила ее настороженным взглядом:
– Ой, девочки, какая-то она… Я ее боюсь. Все настроение испортила. Еще сглазит нас, – она поежилась и завернулась в одеяло. – Тут до вас еще рассказывали жуть такую. Одна забеременела – все нормально. Ну все: живот растет, ребенок шевелится. А у нее муж очень ребенка хотел, сказал: «Не родишь мне – уйду». Она и ждет. Вот уже ей скоро рожать. Пошла она в магазин. У входа бомжиха сидит, денежку просит. Та ей дала. А бомжиха: «Что ж ты, женщина, так мало подаешь, тебе рожать скоро». А эта на нее рукой так махнула и все. Ушла. Через какое-то время после этого поехали рожать. Муж вот тоже, как этот Ваня, едет с ней. У них ребенок ихний стопроцентно, она ни в чем не сомневается. Рожает – ужас как долго. Все врачи собрались – ничего не понимают. В общем, как-то они там на нее ремнями надавили… родилось… Все серое, как студень. Полный таз студня.
– Фу, фу! – закричала Эля. – Наташенька, да не слушайте вы рассказов этих бабских. Тоже мне – «Вечерняя сказка для малышей».
– Правда, Наташка, меня сейчас вырвет, – поддержала Надя.
– Вот и мужа тоже чуть не вырвало, – не сдавалась Наташа. – Он посмотрел на все это дело, плюнул и ушел. И все. Больше не вернулся.
– Девушка долго в роддоме рожала,
Мужа за руку все время держала.
Муж только глянул – что там родилось…
Больше увидеться им не пришлось, – выразительно продекламировала Эля.
– Ой, я и не знала такую страшилку. Я их раньше собирала, – засмеялась Надя.
– Да я ее сама только что сочинила. Под впечатлением. Наташа – вы моя муза. Как Некрасов сказал: «Муза мести и печали»…
– А вы поэтесса? Стихи пишете? – спросила восхищенная Наташа.
– Ну, страшилки – это не стихи. Это любой может сочинять. С ходу про все, что видишь. Вот смотри, например:
– Ну ты даешь! – поразилась Надя.
– Девочки, а мне рожать страшно! – вдруг жалобно прошептала Наташа.
– Ну чего уж теперь, взялся за гуж… Ой, не гони волну лучше. Кому ж это не страшно, – произнесла Надежда. – А у тебя что, какие проблемы?
– Да у меня просто резус-фактор отрицательный. Ну, мои все решили на всякий случай меня заранее положить, чтобы уж ничего не случилось…
– Чтобы не сглазил кто, – многозначительно продолжила Надя.
– Ну да, и это тоже, – простодушно подтвердила Наташа. – А все равно эта новенькая – странная. Молчит и зырит. А сама злющая. Вон, Аня у нас тоже молчит, но ведь улыбается. И сразу понятно: она просто молчаливая. Но не злая. А эта…
– Спасибо, Натка, – откликнулась Аня. – Я и правда молчаливая. Но знаешь, у людей разные обстоятельства бывают. Печали большие. Ты не суди. Или помоги, или отойди. Но судить не стоит.
Наташа слегка насупилась. Решала, видно, обижаться или спустить на тормозах. Пересилил здоровый женский интерес к повествованию:
– Ну ладно, Надь, ты давай дальше. Рассказывай. Кто там у Светки твоей родился?
– Надя, минуточку только, я не с самого начала подключилась. Света – это которая к вам сегодня приходила? Шикарная такая, фотомодельная? – спросила Эля.
– Ага. Я ж потому и начала, что Наташка меня о ней спрашивать стала, может, она иностранка или там артистка какая-то.
Ну вот. Рожает она двойню, как было обещано. Первым вылезает мальчик. Светка смотрит – фу-у-у, слава тебе, Господи: на голове белый пух, красный, кругломордый – то ли Дэнин, то ли Ванин, это уже не важно, потому что Ваня, чуть в себя пришел, один глаз открыл и заорал: «Сыночек!!!»