Однажды, помню, дело было в поезде, кажется, по дороге в Ленинград. Лёжа на верхней полке, я, повинуясь какому-то внезапному порыву, свесила голую ногу и поставила ступню прямо на лысину сидящего внизу Влада. И сама же испугалась своей наглости. Он же, пригладив мою ногу, как волосы, сказал что-то такое о преимуществах лысины, от чего все покатились со смеху. Но это уже было позже, когда мы все настолько притёрлись друг к другу, что напоминали большую, правда не всегда дружную, семью.
Уже в Зеленогорске наша коммунальная бытность была радостной и счастливой. Неудобства бивачной жизни воспринимались как дополнительная романтика, усталость на съёмке - как предвкушение весёлого вечера, а сложность работы - как преддверие новых приключений. Замотанные в шарфы до самых глаз, мы любовались ледяными торосами Финского залива. Спасаясь от мороза, забегали погреться в автобус, где можно было, сбросив рукавицы, свериться со сценарием и попить чайку из термоса. Даже курение было делом неординарным: за отсутствием сигарет в ход шёл табак, и мы учились сворачивать «козьи ножки».
Однажды у рыбаков, проезжавших на санях мимо нас по льду залива, мы обменяли на бутылку водки здоровенного судака. Принесли домой и решили сварить уху. Зинка взяла нож и начала отрезать судаку голову. И вдруг он как забьётся!
Соскочил со стола и стал прыгать по комнате. Мы - визжать! Он мечется, мы мечемся - подняли страшный гвалт. С первого этажа примчались шофёры с монтировками в руках - думали, что нас насилуют бандиты. В конце концов при их помощи удалось поймать рыбину. Один из ребят и довершил дело - унёс судака и разделал где-то. Мы его и есть отказались - отдали водителям, а они нам за это принесли бутыль самогонки. Тогда я первый раз в жизни попробовала это зелье. Вообще пили мы часто, но, как правило, не много. Особенно пьяной я себя там не помню, кроме одного случая, который опишу позже.
Мне вспоминается ещё один случай, имеющий отношение непосредственно к моей трудовой деятельности. Снимался эпизод, относящийся к концу картины, когда герой Дворжецкого, Ильин, обессиленный и замёрзший, ползёт по снежной пустыне и видит волков. Прежнюю кухлянку ему заменили на старую и потёртую. Алина заранее обрабатывала её - прорезала дыры и рвала, обжигала бензиновой горелкой, нанесла масляными белилами подобие инея, стараясь придать ей надлежащий вид. Сдав костюм режиссёрам, она уехала в Москву, и дальнейшая ответственность за костюмы лежала на мне. И вот команда «Камера,… пошёл».
«Мало инея, не вижу в кадре!» - раздался гневный крик оператора, и мы с гримёрами бросились к Владу посыпать его пудрой и снегом. Но снег слетал, а пудры вовсе не было видно. В общем, что бы мы ни делали, стараясь обработать актёра под «героя Арктики», всё было без толку - со скользкого собачьего меха всё сползало, как с гуся вода. Альберт бесился, топал ногами и кричал, что снимать не будет. Но тут, на наше счастье, привезли обед, который надо было срочно съесть, так как, несмотря на то, что еда была в армейских термосах, на морозе всё быстро остывало. Съёмки прервали, все загремели мисками и ложками. На третье был жидкий кисель бело-розового цвета. У меня неожиданно возникла идея, и я со стаканом помчалась к Владу. Брызнула несколько капель на кухлянку - эффект был потрясающий: молочного цвета сосульки на глазах повисали на клочьях меха кухлянки. «Да уж чего там стесняться, плесни как следует! Тебе не привыкать!» - засмеялся Влад, намекая на недавнее происшествие с кабачковой икрой. Я не преминула воспользоваться его разрешением. Густой иней из киселя облепил кухлянку, бороду и усы - получилось очень естественно. Мкртчян был в восторге, бросил недоеденную котлету и захлопал варежками: «Съёмка, съёмка!» Так и остался Влад на экране весь в киселе. После каждого дубля он, пританцовывая, подходил ко мне и грозился объесть всю эту красоту - киселя-то больше не было. А я, конечно, была очень довольна своей находчивостью. Это качество особенно развилось во мне именно во время работы на киностудии. Мне даже нравилось, что постоянно приходиться «выходить из положения» - одно заменять другим, комбинировать, выдумывать.
Например, уже на Кавказе нам вдруг пришлось в голову снять Зинку Циплакову в роли невесты Игнаши (Вицина): прямо на съёмочной площадке я собрала из обрезков платьев и штанов, стянув их ремешками, одеяние для Зинкиной крупногабаритной фигуры, и, по отзывам, получилось очень пикантно. Или на картине «Сватовство гусара», в кадре, где я и сама в виде блондинки в голубом появляюсь на экране в окне, мне пришлось поломать голову, где взять костюм для одного из гусар - грузина примерно 64-го размера. Наконец, я всё-таки нашла выход: надела на него два мундира - один на правую руку, другой на левую, а сзади сколола их английской булавкой. Получившийся горб прикрыла ментиком, отороченным мехом. Никто и не заметил, зато посмеялись всласть.