Помню ещё эпизод, когда мне пришлось одной подниматься по закрученной крутым винтом каменной лестнице Выборгской колокольни. Тогда снимался эпизод «на решётке» башни, в котором актёров, естественно, заменили профессиональные верхолазы. Дворжецкий срывает с Даля повязку - чёрный шарф - и бросает её вниз. Она летит,… летит… и улетает неизвестно куда. И тут кричат: «Еще дубль!», а повязки у дублёров больше нет -второй дубль не был предусмотрен. Я хватаю похожий шарф и устремляюсь к башне, протягивая повязку второму режиссёру (к тому времени уже новому, с которым я ещё толком не познакомилась), а он, как впоследствии оказалось, боящийся высоты, заявляет мне: «Вот сама и лезь». Я, конечно, не против - никогда не лазила на колокольню.
Сверху Выборг был виден как на ладони: особенно хорош залив с военными кораблями. Зрелище было потрясающим -столько лет прошло, а помню эту впечатляющую картину. И ещё помню, как трудно было спускаться: ступеньки стёртые от времени и скользкие от сырости, колени дрожат, пальцы рук немеют от влажной шероховатости стен, на которые приходилось опираться, но всё равно интересно.
Не менее острое впечатление осталось у меня от ночного путешествия на озеро близ Выборга. Водитель-лениградец, с которым я ехала в Выборг, предложил показать мне какое-то озеро за городом, якобы необыкновенной красоты. Смотреть его надо было именно ночью, а дорога лежала через кладбище. Я, естественно, согласилась - романтика ведь. Ночью я никогда ещё не бывала на кладбище: действительно жутковато. Покойников я не боялась, но всё равно испытывала некоторый страх: казалось, будто кто-то прячется за памятниками и деревьями. Луна бросала блики на кресты и медные таблички - будто вслед за нами плывут фонарики в чьих-то призрачных руках. Озеро, конечно, было тоже из области фантастики. Неправдоподобно ультрамариновое перевёрнутое звёздное небо, расчерченное огненными полосами - отражением береговых костров. В общем, осталось неизгладимое впечатление.
Никогда я не отказывалась от предложения испытать или увидеть что-то новое. Всегда использовала любую возможность: участвовала во всех экскурсиях, поднималась в горы, плавала на кораблях и ловила рыбу с лодки на Чёрном море, ездила верхом и пила кумыс в горах под Кисловодском, летала на вертолёте над сопками на Енисее, принимала участие в охоте в качестве наблюдателя с БТРа и т.д. Меня всегда притягивало всё необычное, незнакомое ранее, особенно то, что было связано с преодолением трудностей или страха. Возможно, во мне пробуждались любознательность и упорство Овна, для которого только «закрытые ворота» представляют достойный интерес. В этом плане экспедиции открывали большой простор для подобных открытий: они развили во мне тягу к путешествиям и новым впечатлениям и заложили нетерпимость к однообразной жизни.
Из Выборга путь наш опять лежал в Ленинград, где мы поселилась в гостинице, как это ни парадоксально, «Выборгской», на Выборгской стороне. По приезду Загранцеву я так и не позвонила - он ушёл из моих мыслей, как отснятый эпизод из канвы фильма. Правда, по прошествии некоторого времени я встретила его случайно на пляже, куда мы приехали с Лёней Поповым и компанией киношников. Собственно, это я привела своих попутчиков на то место, которое мне раньше Дима и показал. Я даже и не подумала, что могу там с ним столкнуться. Поздоровались, обменялись парой ничего не значащих слов: он всё понял и с нескрываемым разочарованием ретировался, ушёл в прошлое, как и многие в моей жизни, а я - в их.
В Ленинграде мы снимали павильоны. Почему там, а не в Москве, мне до сих пор непонятно. Тем более, что нам приходилось ездить в уже знакомую Сосновую поляну, где были свободные костюмерные и павильоны, - а это занимало много времени на сборы и дорогу. Выезжали мы рано - столовые и кафе ещё были закрыты, и наш ежедневный завтрак состоял из кружки пива и вяленой рыбы. Такой завтрак проходил в большой компании, расположившейся на лавочках перед гостиницей рядом с пивным ларьком. Некоторые были этим даже довольны, я же пиво никогда не любила, и к тому же мне хватало сто граммов, чтобы совершенно захмелеть, что вызывало веселье всей группы. Кроме того, им доставались остатки из моей кружки. Опять же ничего не помню из этого периода о своих отношениях с Поповым, кроме того, что был он в Ленинграде наездами и занимал обширный номер с большим квадратным ковром на полу. Зато другие эпизоды выплывают на поверхность, хотя, казалось бы, и незначительные.