Говорят, все враги - колдуны. Рахав мысленно добавляет, что их язык, конечно, раздвоен и ядовит.
Мимо бегут люди. Тяжелая завеса пыли и грязи от павших стен не дает разглядеть их лица. На одинокую женщину на ступеньках никто не обращает внимания - наверное, думают, она мертва. Кто-то забегает в открытую дверь дома. «Чтобы ограбить или спрятаться?» - гадает Рахав. Она не движется, ей больше не жалко своего добра. Но человек ничего не успевает - в спину ему глубоко входит стрела. У Рахав появляется мертвый спутник.
Она горько смеется. Была блудницей, захотела стать спасительницей, а оказалась убийцей.
За человеком следуют другие. Некоторых Рахав узнает: это сосед, а эта женщина недавно обозвала ее нечестивицей и не стала продавать отрез ткани. По колеям на мостовых вместо воды течет кровь, и все хотят спрятаться от солдат, не понимая, что их все равно найдут.
Блудница сидит снаружи и ждет. Ей нет места внутри.
- Рахав!
Знакомый голос боем колокола пронзает гул сражений. Облака пыли на миг расступаются. Золотом сверкает чешуя доспеха, опасно блестит обнаженный меч. И хотя шлем помят, а воин забрызган алым, его напоенные кровью глаза сияют ярче солнца. Он - воплощенная война, истинный сын этой земли.
- Рахав! - кричит он. - Где ты?
Блудница вздрагивает и узнает лазутчика. Сердце трепещет.
Он вернулся.
Никто не мешает ему пройти к дому блудницы - бои сдвинулись дальше в город, на улице вокруг только мертвые. Рахав встает, открывает объятия - в последний раз. Она точно знает, что в ее жизни больше не будет других мужчин. Самая страшная измена позади. На мгновение блуднице хочется, чтобы острый клинок пронзил ее сердце. Но новую жизнь можно начать иначе, без смерти.
Сквозь металл Рахав чувствует тепло мужского тела, запах крови и пота. Лазутчик - нет, уже нет, он завоеватель, хозяин города - прижимает ее к себе. Кровь и грязь пачкают траурное платье.
- Я боялся за тебя, - говорит он. - Я верну долг. Теперь ты в безопасности.
И вдруг напрягаются мышцы, бьется жилка на шее.
- Кто эти люди в твоем доме?
Рахав задумчиво смотрит на смуглое лицо.
- Родичи мои, - лжет она. - Сестры да братья.
Мужчина хмурится - грозовыми тучами сходятся брови. Он понимает, что ему врут, - и вдруг смеется, громко, запрокинув голову.
- Ты слишком добра, Рахав. Но что уж, теперь они и мои родичи. Ты же будешь моей женой?
- Конечно, - отвечает она и улыбается.
Она спасла хоть кого-то.