– Неужели? Ну ладно. Итак, как только вы будете готовы, беремся за дело вместе. Мы с вами. Вдвоем. Я сам возьму поводья; возничий доберется пешком.
– Я готова хоть сейчас, если пожелаете. Я уже знаю, как все нужно сделать. Конечно, – добавила она, – умыкнуть слитки – операция тонкая, учитывая присутствие стражи. Здесь нужен… невидимка.
– И когда же ты собираешься сообщить Гибилу, что его невестка и есть невидимка? – спросил Алекс ночью, в их последнее перед некоторым перерывом свидание. – Ты ведь на седьмом месяце, не забывай.
– Знаешь, беременные тоже могут передвигаться.
– Заметил. Но золотые болванки тяжелые, Фес. Придется сделать много ходок.
– Вообще-то я еще не уверена, что готова стать невидимкой. И желания пока не изъявила.
– Эффект магического слова недолог. Он быстро проходит.
– Верно. Так что твоя кандидатура отпадает.
– Гупта? Ты доверишься ему?
– Такое приключение в его вкусе. Вреда никому никакого нет, и для него оно может иметь особое значение. Три вещи на свете всерьез интересуют большинство людей: золото, секс и смерть. Кража будет иметь символический, почти метафизический смысл.
– Если не считать планирования совместной операции, как прошла встреча с господином Денежным Мешком?
– Отлично. Он заедет за мной завтра. А моему героическому супругу придется по возвращении довольствоваться моими извинениями в письменной форме.
* * *
Вот так и получилось, что Музи, вернувшись домой во второй половине следующего дня, покрытый… нет, не кровью, но пылью, был встречен – в отсутствие жены – Аншаром, который и передал усталому охотнику начертанные на восковой табличке извинения Фессании.
Далее Аншар поделился с господином скудной информацией о печальной смерти Гефестиона и предстоящих похоронах. Посовещавшись с Иррой, Музи прикинул что к чему и поспешил сначала в ванную, а оттуда в свою комнату, где почистился, приоделся и обрел достойный вид. Ирра призвал Алекса – отвести в конюшню лошадей и принести воды.
Через пару часов Гибил доставил Фессанию к воротам дома, где его ждал принаряженный, вежливый и послушный сын, предложивший отцу отведать вина.
– Нет времени. У нас куча дел. Ты бы мог пригодиться мне в последние два дня. Благодари небо, что у тебя такая чудесная жена.
– Музи не виноват, что кое-кто – обойдемся без имен – скончался так неожиданно, – с милой улыбкой вмешалась Фессания. – Кто мог такое предвидеть?
– Хм… – заметил Гибил.
– И я думаю, Музи правильно делает, что предлагает вам вина. Тот, о ком мы говорили, умер от перенапряжения. Бизнес – та же гонка. Отдохните. Расслабьтесь.
– Ну, ты-то, сын, от перенапряжения не умрешь, верно?
– Не думаю, что Музи в эти дни прохлаждался в тени. Наверняка он сражался как лев. И кто знает, не пойдут ли его приятели со временем вверх?
– Да, наверное.
Музи благодарно улыбнулся супруге, потом почесал затылок и наконец расхохотался.
– Как лев! Сражался как лев! Мне это нравится.
– Что здесь смешного?
– Ничего, папочка. Ничего. Зайди и расслабься. За полчаса дела от тебя не убегут.
Гибил так и сделал.
Алекс подумал, что понял, почему так смеялся Музи – шутка имела какое-то отношение к тем эротическим забавам, которым предавались молодожены, – но подошедший сзади Аншар шепнул ему на ухо:
– Госпожа Львица охотится, а господин Лев только греет бока.
Может быть, Музи смеялся своей шутке, а Фессания своей?
Прошло десять дней. Возвращаясь от ближайшего канала, куда его посылали за водой, Алекс увидел идущего ему навстречу Гупту.
Явившись, как обычно, на урок, Гупта обнаружил, что на этот раз сам Гибил изъявил желание понаблюдать за ходом занятий. По-видимому, Фессания все же поведала свекру, какому именно искусству обучает ее индиец. В предшествующие дни возможности поговорить с ней наедине не представлялось. Гибил выиграл конкурс на постройку погребальной пирамиды в северо-восточном углу города, из-за чего Фессания часто и подолгу отсутствовала. Вместе они встречались с архитекторами, строителями, каменщиками, суконщиками, плотниками, резчиками, ювелирами, хормейстерами, торговцами маслом, а также осматривали выделенный под строительство участок и консультировались с представителями заказчика. Третьим в этой компании был Музи, изо всех сил старавшийся доказать свою полезность.
– Алекс! А мне только что представили план, о существовании которого, полагаю, вам уже известно. – Гупта ухмыльнулся. – Не беспокойтесь. Господин Гибил уверил меня в вашей полной благонадежности. Назвал вас верным рабом. Столь же верным, как и Тикки. Более того, вы, оказывается, проявили горячее желание помочь в перемещении неких маленьких, но тяжелых предметов с одного места в другое. – Он побарабанил пальцами по ведру с водой. – Музи, конечно, покрепче, но ему не доверяют.
– Не доверяют? Так ведь Музи сопровождает их, Гибила и Фессанию, повсюду. Он же все видит!
– Видит, но его держат в полном неведении относительно главного. Наш доблестный охотник может перебрать лишнего и проболтаться. Полагаю, Фессания в свойственной ей деликатной манере указала свекру на данное обстоятельство, и Гибил с ней согласился. Ловкий трюк, не так ли? На тот случай, если у Музи появятся подозрения касательно ваших с ней отношений.
– Молчите!
– Если Музи что-то заподозрит и обратится к папочке, – сказал индиец, наблюдая за своим отражением в воде, – папочка устроит ему разнос. «Не глупи, сынок! Раб предан нам как собака. И твоя жена тоже».
– Может, для того все и задумано?
– Полагаете, что, почуяв золото, Гибил потеряет нюх на все остальное? Сомнительное предположение. Гибил ведь не проявлял к вам ни малейшего интереса.
– А потом у Фессании будет сильное оружие против Гибила. Она всегда может предъявить ему публичное обвинение в воровстве. И взять меня в свидетели.
– Чепуха. Обвинив Гибила, она навредит в первую очередь себе самой.
– Блеф, Гупта. Блеф.
– Кстати, раз уж мы об этом заговорили… Алекс, друг мой, вы так и не сказали, в чем суть плана. Пожалуйста, напомните мне основные детали.
– Думаете, я ничего не знаю и просто хочу выудить у вас информацию?
Гупта опустил палец в другое ведро.
– В этих водах рыбки нет, так что и удить – ха-ха – не стоит!
– Идея простая: украсть золото из погребальной пирамиды Гефестиона.
– Так оно и есть.
– Вы нужны для того, чтобы незаметно вынести слитки после того, как они остынут.
– Надев специальный костюм с прочными внутренними карманами. С дюжину ходок потребуется. Надо быть в форме! Рискованное предприятие, а? – Гупта хихикнул. – А если потом я махну волшебной палочкой и покажу Гибилу, что все дело затевалось ради обычных, покрытых позолотой кирпичей? Какой премилый урок на тему отваги и глупости. Тогда уж я наверняка прослыву если не багдадским, то вавилонским вором! После таких вот ударов часто и наступает внезапное просветление.
– Зачем вы так шутите? Хотите попугать меня?
– Может быть, я лишь забочусь о сохранении самоуважения.
– То есть на самом деле вы не хотите опускаться до воровства? Но готовы на это, потому как чувствуете, что Фессания приблизилась к достижению ясности?
– К достижению святости. Фессания – святая покровительница грешников.
– Эти люди, рабочие, они ведь заключенные, да, пап? Ты используешь принудительный труд?
Гибил кивнул.
– Какой ты молодец, что заметил.
Они стояли, наблюдая за тем, как продвигается строительство. Люди в набедренных повязках суетились, как муравьи, выкладывающие муравейник из кирпичей, которые носили из огромной бесформенной кучи. Люди двигались двумя цепочками в противоположных направлениях, не сходя с петляющей дорожки, проложенной от кучи к основанию будущей погребальной пирамиды. Тс, что шли в одну сторону, тащили кирпичи. Те, что в другую, возвращались с пустыми руками за новой порцией. Подобно муравьям, ориентирующимся на пахучие метки своих товарищей, потные рабочие, казалось, тоже не могли отступить от первоначального, пусть даже и не самым удачным образом проложенного маршрута. Приближаясь к груде кирпича, они протягивали руки, как насекомые протягивают усики.