Ослепительный свет обесцвечивал краски комнаты. На разложенном двуспальном диване, в полудреме ворочалась Катя. Неужели и правда где-то шаталась ночью, размышлял и глядел на растрепанные волосы по всей подушке. Она, увидев грозное выражение лица, стала подниматься. Движения ее были тугие и медленные, словно давались с трудом.
Я стоял в дверном проеме, ждал пока соседка придет в себя. Когда она села, начал:
– Ну и как это понимать?
Немного помолчав, словно набираясь сил, Катя выпалила:
– Ты лучше скажи? Я должна у тебя спросить.
– Издеваешься что ли? – старался сдерживать рвущийся в крик голос. – Ты почему не отвечала? Я три раза звонил.
– Куда звонил? Ни одного пропущенного, – она говорила так, словно обвиняла. Вроде я вру, что звонил.
Ярость начинала подкатывать, словно кипящая сталь.
– Смс тоже не получила?
– Смс получила…
Вбежал Максим, играя на ходу.
– Мам, глянь – сова, – демонстрировал зверюшку.
– Где ты взял, сынок?
– Рома дал.
– Ты спасибо Роме сказал?
Ребенок сказал да, и продолжил играть, крутя головой.
– Смс я получила, а звонков нет, – глядя в глаза, что крайне редко, говорила она.
– Понятно, – сказал и направился к выходу.
Чувство обиды смешалось с гневом и бурлило, как вулканическая лава. Несправедливость, будто не за что отругали ребенка, сдавливала желудок. Дома сразу стало легче. Светлый день, словно вытягивал негатив. Мысли упорядочивались, и расстройство казалось не таким уж значительным. Я остывал.
– Как я должна это понимать? – Требовательно спросила Катя. – Не звонил, а меня в чем-то обвиняешь.
Злобные нити зашевелились.
– Я тебе говорю, что звонил. ЧТО еще надо? – не разжимая зубов, сказал я. – Звонил. А вот где ты была?
– Ах, вот значит что! Значит, думаешь, я где-то была? Я пришла почти в двенадцать и упала без сил. Проспала до самых пор, пока ты не пришел с совой.
Разбираться было бессмысленно. Даже если она и врет, проверить не смогу, доказать тоже. Пусть будет на ее совести. Не знаю почему, но я смягчился и пригласил Катю к себе. Чашка чая послужила знаком примирения. И мы все забыли, словно ничего не было.
Через два дня Катя заболела, что даже с кровати встать не могла. Ее разбитый, изнеможённый вид, вызывал глубокое чувство сострадания. Она едва стояла на ногах, а лицо стало бледнее стены.
Несмотря на ужасное состояние, соседка предпочитала лечиться и спать у меня дома. Естественно я был ЗА. Уходом и заботой хотел облегчить страдания больной. Сначала пытался лечить народными методами. Чай с липой и облепихой здорово помогал от простуды, но не в этот раз. Катя горела от температуры. Столбик термометра достигал сорока. Экспериментировать было опасно, и мама дала какие-то препараты, выразив недовольства, что меня второй день нет дома.
Я разбавлял лекарственные порошки, поил Катю, гладил по голове. Старался четко по времени давать пилюли. Мы мало говорили. Она только просила не уходить. Я и не мог оставить в таком состоянии. Мои чувства в тот момент возросли в десятки раз. Мне было ее жалко. Бессильная, она лежала практически без движений, уткнувшись в меня носом.
В те вечера по 1+1 шли «Пираты Карибского моря». Я смотрел с большим интересом, мало понимая украинский перевод. Мы были словно одна семья в маленькой уютной квартире, разделяющие тяготы друг друга. Иногда казалось, что ничего и никого кроме нас нет. Ни бабушка, ни ребенок не вписывались в эту картину. Чувствуя, что никто не мешает, я испытывал колоссальный комфорт. А стены однокомнатной тщательно берегли мое крохотное счастье.
Она клонила горячую голову мне на грудь, и это действовало, как великое умиротворение. Я становился самым добрым человеком на планете, готовый на все, чтобы только облегчить Катины мучения. Наверное, болезнь иногда дается для укрепления отношений. Чтобы через заботу, совместные тяготы стать ближе друг к другу.
На третий день соседке стало лучше. Она уже начинала кушать и разговаривать. Жар проходил. В организм возвращалась энергия, причем быстро. На четвертый день Катя поправилась. Затеяла стирку, стала наводить порядки, готовиться к работе. Мне стало спокойнее. Ее голос вернул былой тонус и сладко напевал разные приятности.
За эти дни хоть и был рядом, я безумно соскучился по нежным губам и страстным объятиям. Чувство пережитого маленького горя, как-то сплотили и сблизили.
Ближе к девяти, даже началу десятого, я пришел на тридцать третий. Позже обычного. Предвкушающий жаркий вечер, немедленно позвонил Кате.
– Ты скоро придешь? Я уже тут!
На заднем фоне чей-то разговор, шум.
– Я в гостях, милый. Мы уже скоро.