Каким-то чудесным образом, с каждым днем мне становилось легче. Я реже вспоминал соседку, но все еще чувствовал тугую пустоту. Днями занимался ремонтом. После фундамента принялся мастерить отдельную комнату. Это был мой первый строительный проект, который я сделал сам. Хотелось применить приобретенные умения. Одержимый новой заботой, с детской увлеченностью, я взялся за отделку комнаты. Работы было много: залить пол, выбить окно, заложить старую дверь, прорубить новую, утеплить.… Все внимание сузилось на ремонтных работах, до безразличия к прочему.
Время от времени прибегала сестра с подружкой, и они помогали, как могли. Им нравилось участвовать в чем-то взрослом, осмысленном. Я даже заплатил за помощь, чем воспалил жажду заработать еще.
Я успокаивался, как шторм с каждой волной. Дни бежали быстро. Подходил срок регистрации и платы за патент.
Двадцать второго июля с утра мы поехали в Суджу. Нужно было заказать материалы для ремонта, отметиться в УФМС и оплатить патент. Бабушка хотела получить пенсию и скупиться по мелочам.
Стеклянный банк отсвечивал яркие лучи полукруглым фасадом. Внутри было спокойно. Люди мирно ждали очереди на диванчиках. Мы выбили номерки на зеленом терминале, и присели на свободные места. Кондиционеры шумно холодили воздух уютным, слабым дуновением.
Скоро подошла моя очередь, а через минуту и бабули.
После банка мы разминулись. Бабушка пошла по магазинам. А я с ускорением двинулся в УФМС. Чтоб перестраховаться, схватил бабушкин паспорт, на случай если понадобятся какие-то данные, я ж прописан у нее.
В прекрасном настроении побежал продлевать регистрацию. Приготовился, что людей будет много, старался себя успокаивать. В это время прибыло много беженцев и пострадавших, поэтому все инстанции были забиты. Но спешка в мыслях никуда не делась, хотелось быстрее с этим покончить.
Серые распахнутые ворота УФМС перекошено приветствовали эмигрантов. Это место всегда вызывало волнение, как дом с приведениями. Узкий, темный коридор навалился спертым воздухом. Посетители с каменными лицами жались к бетонным стенам. Редко встретишь радостного человека в подобном учреждении.
Я прошел во вторую часть помещения, разделенную дверным проемом. В прямоугольной «ожидальне» сквозь единственное решетчатое окно струились золотые лучи солнца. Толпились люди, хмурясь ново вошедшему.
Поприветствовав посетителей, не всматриваясь в лица, прошел в правый угол комнаты, к столу. Заняв очередь, задом облокотился на столешницу и стал ждать. Безмятежно с напряженным спокойствием уперся взглядом в стенку, отделанную под дерево. Боковым зрением я почувствовал чей-то пристальный взгляд. Мутный силуэт с двумя косичками сверлил глазами. В шаге и правее от меня, краснея футболкой, сидела незнакомая девушка. Сквозь ленивый интерес, я покосился на чернявую. Чертовски знакомые черты лица слились с новой прической. Из-под тонких дуг бровей, по-волчьи, глядела Кашина Екатерина.
Вероятность встречи была довольно высокая в таком маленьком городке. И я б не удивился, повстречав ее где-нибудь в парке или на рынке, в магазине. Но тут, признаться, не ожидал, хотя тщательно старался скрыть изумление. Катя продолжала смотреть, будто вбивая гвозди. А я ощутил горестную волну страха.
– О, где б мы еще встретились? – Сдержано сказал я, словно это одноклассница и мы давно не виделись. – Пойдем разговаривать, – с отяжелевшим сердцем я вышел из УФМС, а Катя догоняла сзади.
В бешеном порыве гнева, едва сдерживал напирающее желание кричать, я шел впереди точно так же, как раздражала она впредь. Быстро шагая в сторону к растущим елкам на аллее, не обращая внимания на семенящую ногами спутницу, явно не поспевающую за мной.
Я ее ненавидел, как самого ярого врага. Мне становилось дурно только от упоминания мысли о ней. Я думал все, больше не увижу, не узнаю,… но волей не волей, пути снова сплелись. Именно теперь, когда я успокоился. В то самое время, когда я пришел регистрироваться. Зачем же? ЗАЧЕМ…
Катя что-то бормотала в спину, просила помедлить. Но грубости буквально ядовитыми брызгами слетали с губ. Я хотел, чтоб она заткнулась, исчезла. Ненавидел ее, потому что боялся. Знал, что она снова ужалит, сделает больно. Меня одолевала слабость и немощь, усталость свалилась гигантским комом. Одним лишь появлением соседка растоптала мою трусливую сущность. Единственное что я мог, это скалиться, сохраняя, хоть грамм мужества за этим покровом.
Мы остановились под прохладной тенью высоких елок. Спешными движениями, Катя достала продолговатую пачку дамских сигарет.