В такие моменты жалел о сказанном. Душевная боль только раздувалась, и становилось хуже. Может, материнская ревность? Я же один у нее. Иногда, казалось, мама стеной становилась между нами и жестко давила на меня.
Кажется у папы, была похожая ситуация. Он тоже не радел от тягот уготованных семьей. Ему важнее его интересы и друзья, от них он не мог отказаться. А мы ему мешали, вот гнев и падал на раздражающий объект, на нас. Трезвый терпел, а пьяный…
Я считаю это трусостью. Потому что трусы агрессией зарабатывают уважение. Подавляют, терзают. Трусы и только они рождают в сердцах страх, чтоб даже не хотелось говорить, но чувствовать себя перед ним виноватым. Сильный человек не позволит поднимать руку на женщину или оскорбить. Унизить ребенка он не может ни своего, ни чужого. Но доблестно и мужественно несет ответственность за совершенные дела. Переносит тяготы и оберегает от всякого зла.
Я не хотел переносить тяготы. Боялся элементарного переезда.
Мама вроде согласилась с рассуждением.
– Вот, мам, стараюсь не быть трусом, – убеждал я. – Все образуется. Мы все разные люди. Главное не сдаваться.
Тогда не знал, как обернется. И не представлял, каким трусом окажусь.
В третий раз мы встретились поздно, около полуночи. В руках темнели две бутылки безалкогольного пива.
– Ты зачем деньги тратишь? – налетел я.
Несколько дней назад Катя жаловалась, что совсем нет денег, но второй вечер продолжает привозить пиво. За такси в одну сторону платит тоже она.
У меня работы так и не было, поэтому из последних запасов оплачивал Катины поездки. А в последний вечер даже этого не смог сделать.
– Опять ругаешься. Милый, перестань, – гипнотизировала она.
– Катюш, я просто переживаю.
– Не волнуйся, все в порядке. Ты же мне давал три тысячи.
– Когда это было? В июне!
– Ты чего придираешься? Я завтра уезжаю.…Хочу побыть вместе…
Я сидел в доме на кресле и глядел на улицу через прямоугольные стекла. Глухая тьма, словно укрывала невидимой рукой. Спокойствие, как после тяжелого дня, расслабляло и выгнало все мысли.
Завтра уже не будет этой девушки. Жаль. Хотя…
– Я буду вспоминать эти встречи.
Теплые руки легонько мяли мои плечи.
Голос из темноты:
– У нас еще много таких вечеров. На всю жизнь хватит.
Словно ударом под дых сбила безмятежный покой. Мысли вернулись и начали давить на кишечник.
Пусть едет, мне спокойнее будет.
Резкий вопль наполнил комнату. Катя отдернула руки и громко визжала. Растрепанный силуэт что-то тщательно стряхивал, притоптывая ногами.
– Что случилось? – недоумевал я.
– Меня что-то укусило. Блин…посмотри, – Катя брезгливо вздрагивала.
– Может комар?
–…Нет, у этого большое…и с шершавыми лапками. Фу, – и перетрусилась, как мокрая кошка.
– Дай гляну. Куда укусило?
– В шею.
Я осмотрел.
– Ничего нет. Все хорошо, – подсвечивал телефоном, рассматривая открытые места. Озираясь по сторонам, посветил на пол. Еще раз посмотрел в волосах, на одежде. Ничего!
– Может жучок какой-то?
– Развел тут хозяйство, – бормотал недовольный силуэт.
Настроение скоро улучшилось, но без прежнего лоска. Разговор вяло растягивался в сумраке комнаты. Катя сидела на краю дивана, а я, скрестив руки, лежал, облокотившись на сильные бедра. Воцарилось молчание.
– О чем думаешь?
– О тебе, – моментально ответил я.
– Я ж рядом.
– И что? Как дальше будет, думаю…
– Все будет хорошо, – убеждала Катя.
Ее слова прошли мимо ушей. Перед глазами возникла картина, где я всю жизнь мучаюсь и терплю нелюбимое семейство. Мысли словно разъедали щелоком и жгли нутро.
Будто ошпаренная Катя подскочила и опять затряслась, как от тараканов.
– Что, Кать?
– Оно опять укусило…
Холодок испуга коснулся и исчез.
Катя размахивала руками, лохматила волосы и вертелась. Маленький комочек плюхнулся на покрывало рядом со мной. Я тут же засветил телефоном то место. Круглый белый шарик, похожий на жвачку с растопыренными в стороны лапками, вцепился в одеяло как репьях. Паук, украшенный красными точками на спинке, мирно сидел и не двигался.
С омерзительным отвращением отшвырнул ладонью цепкое тельце. Оно отскочило метра на полтора. Я бросился вдогонку, расправиться с гадом. Замахнулся тапком, но в последний момент замер.
– Что это было?
– Жучек какой-то, – не знаю, зачем соврал я. Наверное, чтобы не испугать. А паук тем временем воспользовался заминкой и засеменил лапками под диван.
– Ты убил его?
– Нет. Он убежал.
Два раза подряд укусил. Никогда таких пауков не видел в доме.