Т е щ а. Ха-ха-ха!
В и д а. А на деле, увы, осталась кучка дерьма и вонь. Как от собаки!
Я н е. У попа была собака, он ее любил…
В и д а. Теперь-то я вижу, какой ты урод! Ты довесок этой прожорливой залокарщины, вернее, ее послед! Залокары хоть не врут! Ты же врал, когда надо и когда не надо, и так привык, что стал врать и самому себе. Ты марал бумагу в соответствии с директивами — верил, что сдерешь с себя свинство! Ты никогда не ценил чужого труда, не понимал чужих страданий! Даже собственный брат был тебе чужим человеком! Теперь мне ясно — главный производитель пластика здесь — ты!
П р о ф е с с о р. Кончила?
В и д а. Да! Ну, возвести наконец, кто я и что я!
Т е щ а. Я запрещаю! Еще не пора!
В и д а. Эх, бабуля, бабуля!
Игра принимает опасный оборот. Люди, почувствовав это, направляются к выходу. Там возникает давка. Гармонист волочит открытую гармонику, меха с жалобным звуком бьются о ноги.
П р о ф е с с о р (его бьет озноб, но он стоит прямо. Наносит словами удары, точно ножом. Как ни странно, говорит стихами, быстро, напряженно).
Залокар стремительно выдергивает топор из пола. Вида срывает с себя костюм невесты. Старый шелк рвется. Размазывает по лицу краску.
В и д а. Да! Я была шлюхой! Продавалась за динары и за валюту. Я была потаскухой, потому что на каждом шагу, буквально повсюду, как нарочно, встречала тебе подобных… Залокаров… а я тогда видела не дальше своего носа… И убеждала себя — как ни крути, на свободе лучше… Хотя и было очень плохо… И все-таки было лучше, чем с тобой. Да! Лучше! Да! Да!
Напряжение нарастает. Залокар ощупывает острие топора. Яне бросается к Виде, тащит ее в тень. Шепчет горячо, взволнованно, неразборчиво. Гости теснятся к выходу. Паника.
К р и к и.
— Довольно безобразия! Мы не в кино!
— Это какой-то сумасшедший дом! Пошли!
— Устроили представление шлюхе на потеху!
— Нет, ты посмотри! Надо вызвать милицию, а то как бы чего не вышло! Мирник, сбегай в милицию!
— Да пусть перебьют друг друга, обжираются тут, чтоб они сдохли! Нечего их больше слушать!
— Где тут окно?
Т е щ а (перекрикивает все вопли). Залокар! Он ведь переспал с твоей женой в ту ночь! А потом заскулил и уехал… а ее оставил… мою… девочку… мою Ирму.
З а л о к а р. Я знаю!
П р о ф е с с о р (придурковато смеется). Ну что, напеть тот вальсок?
Т е щ а. Залокар… Залокар… Залокар…
П р о ф е с с о р (не может остановиться, распоясался). Я отнял у тебя жену, а теперь заберу нее! Знай: дело уже в суде!
З а л о к а р. А еще что?
П р о ф е с с о р. Известно, что! Налоги, которые ты не платил, брат! Прижмут тебя, как пить дать! У меня точная информация.
Т е щ а (подзуживает). Залокар! Залокар!
Залокар приподнял топор. Почти все гости разбежались. В пустом доме слышен гулкий топот.
П р о ф е с с о р (пятится; хотя и несколько взвинчен, старается не показывать страха). Ну, куда ты меня толкаешь?
З а л о к а р. Я хочу тебе кое-что показать, Мирко. (Впервые назвал его по имени; ведет вдоль стен.)
Цилка, Рози и Марта отступают перед ними.
П р о ф е с с о р. Что ты хочешь мне показать?
З а л о к а р. Брачную постель.
П р о ф е с с о р. Спасибо, я с ней знаком.
З а л о к а р. Ничего, освежишь воспоминания!
К а р л (уже совсем не кажется пьяным, бросается между ними). Залокар, я тебя умоляю… мы вместе служили… в Нови-Саде…