- Ты прямо как в пятом классе, - она снова засмеялась, держась за моё правое плечо. Я лишь ждал её ответа.
- Ну, правда, - заскулил я, смотря щенячьими глазами в её, любимого цвета, глаза. Когда хохот прекратился, оставляя её в спокойствие, она обхватила моё лицо в свои руки и прошептала:
- Это называется - любовь. Скуйлер чмокнула меня в губы, и я тут же оживился, кусая её нижнюю губу. Однако блаженство длилось не долго. Любимая отстранилась от меня и накрыла указательным пальцем мои губы. - Не при ребенке, дорогой, - её слова меня согревали и я улыбнулся.
- Любовь. Ребёнок... - как загипнотизированный проговорил я, смотря в глаза любимой. Девушка снова залилась смехом.
- Да, дорогой, у тебя ребёнок. - Она обняла меня, утыкаясь в шею. - Наш ребёнок.
- Наш ребенок. - крепко сжимая хрупкую девушку в объятиях, повторил шепотом заветные слова.
Глава 4
По крышам бьёт дождь; капли стекают змейкой по грязному стеклу, растворяясь в одной мокрой луже. По венам течёт кровь: в висках отбивает ритм сердца. Бум-бум-бум-бум... Скуйлер тянется к комочку, завёрнутому в светло-голубое одеяло, но я не слышу, чтобы он кричал, извивался или плакал. Нет, он этого не делал. Внутри сразу что-то пошло не так. Что с моим ребёнком? Почему он не издает ни звука, это нормально?
Рука дёрнулась к худенькой ручке любимой, та просто пожала её, смотря в мои глаза, но в них не читалось то благоговение, с которым сидела Скуйлер, - в них читался страх и беспокойство.
- Что с моим ребёнком? Почему он не издает ни звука: ни плачет, ни кричит? Вопросы так и сыпались из моих уст, одна рука вцепилась в руку Скуйлер, другая сжимала одеяло, на котором я сидел. Доктор откашлялся, заглушая меня, прошёл несколько шагов в нашу сторону, на ходу поправляя рабочий халат.
- Он просто спит, Мистер Браун. Нечего так беспокоится, - он снова откашлялся, такое ощущение, будто внутри него что-то застряло и он не может выплюнуть это. - Пока что, - прошептал совсем тихо Доктор Холл, смотря на малыша, который сопел в унисон со мной.
Запищал пейджер в правом кармане халата у Доктора Холла, он быстро его отключил, извинился и ушёл из палаты. Кивнув старику, я вернулся к своей семье: Скуйлер непрерывно смотрела на сына, поглаживая его милое, округлое личико, но довольно бледное для новорожденного. Все переживания я хочу сейчас отложить. У меня есть любимая женщина, за которую я порву любого и замечательный, чудный малыш, которого я уже люблю всем сердцем.
- Эй, - окликнул чудный голосок девушки с серыми глазами, одной рукой прикасаясь к моему плечу. Я тут же повернулся к ней, выдавливая из себя улыбку до самых ушей. - Поздравляю, Ас, ты теперь отец.
Она аккуратно придвинулась ко мне и чмокнула меня в колючую щеку. От её слов по телу пробежалась приятная дрожь; тепло стекалось, как самый вкусный мёд, по коже и моему сердцу.
- Это моё школьное прозвище, - я поднял на неё полные удивления глаза. - Откуда ты знаешь?
Прозвище мне не нравилось, потому что так называли меня в колледже. А все из-за чего, лишь потому, что я везде преуспевал, но как говорила, как выговаривала этот набор слов Скуйлер - мне нравилось. Я наклонился и подарил лёгкий поцелуй девушке, та хихикнула и проговорила:
- Это я его тебе придумала.
Она снова рассмеялась: грудь её задрожала, ритмично поднимаясь вперёд-назад, а плечи, дрожа, опускались вверх-вниз. Что? Она? Сказать, что я был удивлён - ничего не сказать. Ухмылка слетает с губ. Качая головой, я снова целую её в маленький, чуть вздернутый носик, отчего любимая морщится и хихикает, но от смеха Скуйлер, кто-то плачет, и я не совсем понимаю, кто именно и откуда этот звук, пока Скуйлер вовремя не спохватывается: она аккуратно скидывает кончик одеяла, который попал на лицо малыша. Его личико сморщилось, насупился носик, похожий на картошку; с глаз текут невольно маленькие капли слез.
- Тише малыш, все хорошо, - проворковала девушка рядом со мной, гладя пухлую щечку малыша. Он все ещё не унимался и, казалось, что сейчас у меня лопнут перепонки, но я ничего не мог сказать.
Брови соединились в одну линию, из меня вырвался смех, который я пытался своими силами сдержать, но не получилось. От этого Скуйлер повернулась в мою сторону, её лицо сразу помрачнело, глаза сузились, и я тут же замолк.
- Ты считаешь это смешным? - раздраженно кинула она в мою сторону, возвращаясь к плачущему, разрывая мои перепонки, малышу. Почесав подбородок, обдумывая все её слова, я наклонился к ней, чтобы поцеловать в щеку, но она отодвинулась, оставляя меня в разбросанном состоянии, крепче сжимая и быстрее качая малыша. Атмосфера между нами не была дружелюбной, я ощущал себя, как на минном поле: каждый следующий шаг - и я становился трупом. - Если ты такой умный, держи.