- Девушки, может, и вешаются, а вот я на них нет.
- Ах, вот оно что, - он улыбнулся той самой улыбкой, которой улыбаются люди, которые понимают всю ситуацию, но Сэюна это никак не задело, скорее наоборот, лишь раззадорило.
- Теперь моя очередь спрашивать. Что ж… Когда мы выберемся, что ты сделаешь в первую очередь? Чего тебе не хватало больше всего эти пятнадцать лет? Правда или действие?
Этот вопрос, особенно в исполнении Сэюна, звучал очень мило и невинно, но Бёнкван ничего не мог с собой поделать, кроме как извратить его в своем сознании до неузнаваемости.
- Правда. Я напьюсь.
Он не смог сдержаться, и уголки его губ дернулись вверх, что, конечно же, не укрылось от глаз Сэюна.
- Почему у меня такое стойкое ощущение, что ты мне сейчас соврал?
Они оба не выдержали и рассмеялись.
- Ну почему сразу соврал, между прочим, алкоголь на территории комплекса был строго запрещен, так что я не пил уже шестнадцать с половиной лет, ты можешь это себе вообще представить? И-и-и… черт с тобой, давай свое действие.
Бёнкван сдался, частично понимая, что его отмазки тут уже не сработают, а частично из-за того, что ему было интересно, какое действие для него придумает Сэюн.
Тот был крайне доволен, что ему удалось провести Бёнквана, и, задумываясь о действии, он сразу же вспомнил о том, что хотел попросить его сделать еще давно.
- А ты… ну… - ему все еще было неловко, - Можешь показать мне, как работают твои сверхспособности? Хотя бы что-нибудь из этого.
Он практически умоляюще посмотрел на сидящего рядом с ним парня, а тот в ответ лишь слегка усмехнулся и отвел взгляд.
- Ладно, только закрой глаза, и я скажу тебе, когда их открыть, - его голос будто потерял один тон, словно он предлагал ему сделать что-то запрещенное, за что их тут же могут поймать и наказать.
И тем не менее, он сделал так, как Бёнкван просил, и постарался расслабиться, потому что некое тянущее чувство начало образовываться у него в животе, похожее одновременно и на страх, и на предвкушение.
В следующий момент его руки коснулась рука Бёнквана, и Сэюна разом пробило такой огромной волной наслаждения, что он буквально сразу же подскочил, открыл глаза, инстинктивно вырвал свою руку и прижал к груди.
- Что это было? – по инерции спросил он, ошарашенно наблюдая за Бёнкваном, рука которого будто начала исчезать на его глазах, расплываться, от чего Сэюн был шокирован и в положительном, и отрицательном смысле одновременно.
- Небольшой эффект, который дает превращение в волновое состояние, правда приятно? – поинтересовался тот, скорее для того, чтобы поиздеваться над Сэюном, возвращая при этом свою руку в прежнее материальное состояние, - постепенно к этому привыкаешь, но ощущения, по началу, были такими яркими, что я мог превращать только два пальца. Впрочем, пятнадцать лет тренировок дают о себе знать.
Сэюн все еще тяжело дышал и не мог отойти от того опыта, который ему только что пришлось пережить. Он провел рукой по волосам, пытаясь прийти в себя, но при этом все еще абсолютно не знал, что ему стоит сказать. Его мысли довольно быстро перешли в сторону размышлений о том, каким образом можно применять этот дар, и у него появилось дикое желание отвесить себе две пощечины по обеим сторонам лица за такое.
- Ну что, продолжим? Мой черед. Так, что ты обо мне подумал после первого нашего разговора? Правда или действие?
Сэюн решил не задерживаться на одних и тех же мыслях, потому что это было чревато. Он почти мгновенно пришел в себя после того, как Бёнкван заговорил, и ответил ему твердым и уверенным голосом, или, по крайней мере, ему хотелось так считать.
- Правда. Сначала я подумал, что у тебя очень приятный голос, а затем подумал, что ты, скорее всего, очень много врешь.
Бёнкван слегка рассмеялся и наклонил голову набок, продолжая наблюдать за реакцией Сэюна.
- А сейчас что думаешь?
- Знаешь, примерно то же самое.
Они неловко отвернулись друг от друга, думая каждый о своем, но, в целом, примерно в одном направлении. Атмосфера начинала потихоньку меняться с дружественной на какую-то совершенно новую, но пока еще не слишком понятную обеим сторонам.
- Теперь я. Что ты почувствовал, когда потерял связь со мной тогда, на входе в третий этаж? Правда или действие?
- Правда. Я был настолько взволнован, насколько не был никогда в своей жизни. И нет, даже не смей мне заявлять, что это не звучит как правда, потому что это самая что ни на есть чистая, настоящая, рафинированная правда.
- Я тебе верю, - ответил тот, смягчая свой голос, чтобы показать, что на этот раз не видит в его словах никакой лжи.
- Тогда давай завершать нашу маленькую игру последним вопросом. Как давно ты понял, что влюбился в меня? Правда или действие?
Сэюн был абсолютно уверен, что в этот момент руки Бёнквана были при нем, и он никак его не касался, но, почему-то, от этого вопроса его пробило настолько же сильно, насколько и от того последнего прикосновения. Вся его сущность буквально закричала о том, что это надо заканчивать, что нельзя говорить ему правду.
- Я не… - попытался начать свою оправдательную речь Сэюн, но был грубо прерван Бёнкваном, который с легкостью приподнялся и затем сел на него сверху.
- Ты очень даже «да», даже не пытайся оправдываться. Так когда?
Он начал выводить воображаемые круги по его футболке невесомыми прикосновениями и рассеяно наблюдал за своими же собственными руками.
Сэюн весь сжался будто бы на пару размеров, он вцепился двумя руками в простынь, боясь не то, что провалиться под землю от стыда, а вообще улететь в другую реальность без всяких телепортов.
- А-а-а… можно я выберу действие?
- Можно, - он наклонился довольно близко к его лицу, так, что Сэюн мог ощущать его дыхание на своей щеке, и уперся руками ему в грудь, - тогда поцелуй меня.
Сэюн мысленно простонал и подумал о том, что слишком уж Бёнкван интересно развлекается, когда ему становится скучно. И это была, возможно, последняя его здравая мысль на сегодня. Он слегка развернул голову, чтобы дотянуться до губ Бёнквана, и коснулся их своими так аккуратно, так осторожно, слово целовал нечто очень хрупкое и дорогое.
Однако же сам Бёнкван был кардинально противоположного мнения насчет собственной хрупкости и дороговизны. Он буквально вдавил Сэюна в подушку, наклонился к нему настолько близко, насколько это было возможно в его материальном состоянии, и протолкнул свой язык в его рот. Это было грубо, властно, и Сэюну не очень нравилось то, в каком направлении это все шло, пока Бёнкван не начал его на самом деле целовать.
Медленно и тягуче, будто облизывая ложку со медом, тот провел своим языком по его небу и верхним зубам, а затем отстранился, чтобы прикусить его нижнюю губу, вызвав легкую волну боли, которая должна была немного привести Сэюна в чувства.
Это действительно сработало, и Сэюн, собрав всю волю в кулак, слегка отстранил Бёнквана, чтобы взглянуть в его глаза, и не найти там ничего, кроме отражения собственной похоти. Он вздохнул, расслабился и мысленно сдался на милость врага, что тот сразу же почувствовал, вновь припадая к его губам и параллельно пробираясь руками под футболку.
Сэюну было откровенно страшно, он боялся, что все может пойти не так, что это просто мимолетное увлечение, и на следующий день им обоим будет так неловко, что они никогда не смогут снова нормально разговаривать. Но его горестные размышления были прерваны его новоявленным любовником, который снова разорвал их поцелуй, чтобы стянуть с Сэюна футболку, превращая его волосы в некое подобие вороньего гнезда. Он по-доброму улыбнулся, глядя на это и выпрямился, чтобы избавить себя от верхней части одежды, но не упустил возможности поерзать, восседая на бедрах Сэюна, за что тут же был вознагражден сдавленным стоном.