Я хочу, чтобы ты была здесь,
в полушарьи, где я могу сесть
на пороге и выпить пива,
желание — не бог весть,
чтобы все вокруг было как в песне:
море, чайки, закат… Знаешь,
смысла нет забывать, если
все равно потом умираешь.
Песенка
Как жаль, мой свет, что тебя здесь нет,
как жаль, ей-богу!
Ты села бы, завернувшись в плед,
я тут же, сбоку.
Слеза, бегущая по щеке —
моя, а то, чем
ее смахнут, — у тебя в руке.
Неважно, впрочем.
Как жаль, мой свет, что тебя здесь нет!
С утра, без жалоб,
за руль я сел бы, ты скорость мне
переключала б.
И мы умчались бы, ты да я,
в чужие дали,
а то, пожалуй, и в те края,
где мы бывали.
Как жаль, мой свет, что тебя здесь нет!
Как жить, не веря,
что звезды — россыпь мелких монет
в небесной сфере?
Луна — серебряный четвертак
для автомата,
чтоб позвонить тебе просто так
после заката.
Как жаль, что в этот час тебя нет
в той части света,
где щурюсь я на вечерний свет,
крыльцо нагрето,
открыто пиво, чайки орут
и пляж безлюден…
А что забвенье? Напрасный труд:
Умрем — забудем.
То My Daughter
То My Daughter
Give me another life, and I’ll be singing
in Caffe Rafaella Or simply sitting
there. Or standing there, as furniture in the corner,
in case that life is a bit less generous than the former.
Yet partly because no century
from now on will ever manage
without caffeine or jazz, I’ll sustain this damage,
and through my cracks and pores,
varnish and dust all over,
observe you, in twenty years, in your full flower.
On the whole, bear in mind that I’ll be around.
Or rather,
that an inanimate object might be your father,
especially if the objects are older than you, or larger.
So keep an eye on them always,
for they no doubt will judge you.
Love those things anyway, encounter or no encounter.
Besides, you may still remember a silhouette, a contour,
while I’ll lose even that, along with the other luggage.
Hence, these somewhat wooden lines
in our common language.
Моей доче
Дайте еще попытку — и я буду снова
торчать в кафе «Рафаэлла», нащупывать слово.
Или пылиться мебелью в этом же помещеньи —
если вторая жизнь окажется менее щедрой.
Раз ни одно из столетий более не обойдется
без кофеина и джаза — я стерплю неудобство.
Зато сквозь щели и трещины на лакированном теле
узрю тебя, двадцатилетнюю, в полном цветеньи.
Главное, я буду рядом. Запомни: в жизни новейшей
отец твой, вполне вероятно, вернется в образе вещи —
особенно, если вещи старше тебя и больше.
Держи в голове — они приглядывают за тобою.
Ты все же люби их —
с вещами довольно глупо быть в контрах.
Надеюсь, удержишь в памяти абрис, неясный контур,
когда я все потеряю, отправившись в путь налегке.
Отсюда — топорные строки на общем для нас языке.
Дочери
Дайте мне еще одну жизнь, и я буду петь
В кафе «Рафаэлла». Или просто сидеть,
Размышляя. Или у стенки стоять буфетом,
Если в том бытии не так пофартит, как в этом.
И поскольку нет жизни без джаза и легкой сплетни,
Я увижу тебя прекрасной, двадцатилетней —
И сквозь пыльные щели,
сквозь свой потускневший глянец
На тебя буду пялиться издали, как иностранец.