Но мама настаивала, и мы в итоге шли. Наперегонки мои двое братьев взлетали по лестнице до второго этажа, звонили в давно открытую дверь. На пороге их встречала мать. С теплой любовью смотрела она на их красные щеки, помогала снять куртки и влажные от снега штаны, давно ледяные ботинки. Так сильно, несмотря на любой мороз, катались в снегу только мои братья. Как только они проходили за порог, мать ругала их, но делала это любя, не умея изображать гнев и злость. Она грела почти до кипятка воду и заливала ее в тазики с горчичным порошком, где после мы грели обледеневшие ноги.
Затем мы садились за стол и плотно и вкусно ужинали. Обычно нашими любимыми куриными или гороховыми супчиками. К самым холодным вечерам мама готовила согревающий даже своим цветом борщ, начиная наваривать его бульон еще днем.
А ночью перед сном она тихо заходила в нашу комнату, целовала каждого в лоб и подправляла одеяло. Мальчишки уже спали, а я с закрытыми глазами выражала на лице легкую улыбку каждый раз, когда чувствовала ее прикосновение.
Так тепло и приятно вспоминать детство, однако холодно и тоскливо из своих мыслей вновь возвращаться в эту застывшую во времени, со слабым светом комнату.
В печи горит в одиночестве последний уголек. От тонких бревенчатых стен веет холодом, уже видимым в виде легкого белого пара.
Это маленькая комнатка, тонкая коробочка – дом, одинокий хутор нашей бабушки, предпочитающей жить вдали от людей, шума и тепла. Мы оказались здесь после того, как нашей мамы не стало…
Встреча на опушке леса
– Ты тоже идешь на восток? Здесь недалеко знакомый мне город, – первое, что произнесла Паулина, когда встретила на лесной поляне Тима.
– Ты преследуешь меня? – ни капли не удивившись ее появлению, он продолжал собирать свою палатку, которую нашел вчера на том самом чердаке, месте их первой встречи.
– Скорее, пути наши просто идут в одну сторону, – заметила она, посмотрев на впереди идущую тропу, и принялась помогать ему.
– Мой путь бесцелен, – после долгого молчания ответил он, вырвав веревку из ее рук.
– Сам путь – моя жизнь. И ее я прохожу один. Никому со мной не по пути.
– Что такого, если мы просто дойдем до города вместе, нам ведь в одном направлении?! – прокричала она, но ответа не последовало, тогда, успокоившись, Паулина продолжила: – Вижу, у тебя палатка рвется, чуть дунет ветер, да и нет ни спальника, ни рюкзака – ничего. Ты мерзнешь ночью, я права? Ну скажи хоть что-нибудь!
– Мне и этого достаточно, – присел он на местами колючее бревно.
– Но холодно, ведь так? – она подсела к нему, но Тим отодвинулся от нее. – В городе том я знаю, где найти все необходимое.
– Люди добрые там есть?
– Конечно, – поразилась она его вопросом. – Зачем ты…
– Добрые накормят, не ел ничего со вчерашнего дня.
– Тогда позволь мне, – Паулина подскочила, – быть твоим проводником по этому чудному городу Венделю! – Она схватила его за руку, потянув за собой.
– Подожди! – останавливал он ее, но было бесполезно. – Я даже вещи не до конца собрал!
– Так у тебя из вещей одна палатка да ты сам. Ты здесь, а палатка у меня, – она подняла вторую руку, продемонстрировав свернутую в чехол палатку.
– Когда ты успела ее собрать? – И так он не заметил, как они уже покинули опушку леса.
Солнечное утро сопровождалось тихим пением птиц, цветением майских цветов и ароматом свежей выпечки, льющимся, как река, откуда. Они шли вдоль развилистой дорожки и смотрели только вперед, в сторону чистого неба и ярко-розовой зари, проявляющихся в легкой дымке двухэтажных зданий, местами блестящих своим мрамором и отражающих всю эту красоту зеркальных небоскребов, в то время как позади них сгущались тучи, и чем дальше было от города, тем печальней становилось небо.
Волчья душа
Чуткий слух на каждый шаг жертвы. Тонкое чутье на ее страх. Рычание такой частоты, которая создает и держит ощущение, что хищник всегда прямо у тебя за спиной, что подпитывает ужас еще больше.