Рауль шепнул два слова Итуэлю и затем ловко поднялся на борт «Прозерпины». Никто не мог заподозрить его, да и к тому же свет падал от одной луны, а чиновники Порто-Феррайо далеко не отличались догадливостью. Рауля, как отчаянного храбреца, даже забавляло это новое приключение.
— Подойдите сюда, приятель, — не без важности начал Вито-Вити, — и говорите нам только одну правду. Да обдумайте хорошенько свои ответы, от них многое зависит.
— Слушаюсь, синьор, и постараюсь отвечать вам очень обдуманно.
— Что у вас там, на острове все говорят так, как вы?
— У меня несколько французский акцент, синьор, потому что моя мать была француженкой, а нам всегда хоть что-нибудь да передается от матери.
— Это совершенно верно. Ну, а теперь скажите мне, где и когда видели вы французский люгер?
— Я так полагаю, синьор, что я должен вам сказать сначала, где я его видел, а потом — когда?
— Вот именно, сообщите нам сначала, где вы его видели?
— Вот видите ли… как вам это сказать?.. он направлялся к Искии, куда должен притти ночью, потому что с суши дул хороший ветер с вечера и до рассвета.
— Это прямо противоречит сообщению, сделанному нам тамошним епископом, — заметил Гриффин. — Он нам указал как раз противоположное направление: по его словам, люгер огибал мыс, чтобы войти в залив Салерно.
Рауль внутренне содрогнулся, так как сообщение епископа было совершенно верным. Однако, он не потерялся.
— Если вы имеете сведения от нашего епископа, ваша светлость, то я не удивляюсь ошибочности его показания — он почти слеп. При всем нашем уважении к нему, мы совершенно не полагаемся на его указание там, где наши глаза могут нам служить; но что касается евангельских истин, то мы верим каждому его слову, потому что он изучил их, когда еще обладал хорошим зрением.
— Можно ли положиться на показания этого чудака? — заметил капитан Куф. — С другой стороны, если он не лжет, то мы совершенно понапрасну прогуляемся в Салерно. Нелегко гоняться за «Блуждающей Искрой» на одном фрегате; нам надо бы иметь в своем распоряжении два судна. Он слишком подвижен и слишком смел.
— Я удивляюсь, почему не дал вам Нельсон другого судна в подспорье, — ведь дело не в битве, а в поимке, и, конечно небольшой французский люгер подвижнее огромного английского фрегата.
Рауль не мог не проворчать сквозь зубы проклятия; но заметил это один только вице-губернатор, который стоял к нему ближе других.
— Раз этот корсар встанет между Искиею и Прочидой, нам будет труднее его выгнать оттуда, чем выманить лисицу из ее норы. Что же касается атаки на лодках, то, я полагаю, с вас пока слишком достаточно того, что уже было.
— Я того же мнения, капитан. Наши матросы все еще под впечатлением неудачи и, пожалуй, утратили некоторую долю самоуверенности, — подтвердил Гриффин с откровенностью действительно храброго человека. — Надо дать им время оправиться.
— Так! — пробормотал Рауль, забывая, что его могут услышать.
— А все-таки мы должны его захватить, Гриффин, во что бы то ни стало!
Разговор на английском языке двух офицеров был совершенно непонятен ни Андреа Баррофальди, ни градоначальнику, и первый сначала безучастно присутствовал при допросе мнимого судовщика, пока два его восклицания не обратили на себя его внимания и не возбудили смутного неопределенного подозрения.
Глубоко оскорбленный за тот обман, который позволил себе проделать над ним знаменитый французский корсар, желая прежде всего бежать от насмешек своих горожан, вице-губернатор со своим другом ухватились за сделанное им Куфом предложение как за единственный выход из их неприятного положения. Им были предложены две койки в каюте капитана и общий с ним стол, и представители власти города Порто-Феррайо надеялись оказать англичанам содействие в поимке корсара и затем с честью вернуться домой. Но уже сутки, проведенные на корабле в непривычных для них условиях, повергли вице-губернатора в некоторое уныние и совершенно убедили в полной бесполезности их для желанного дела. Тревожные мысли не давали покоя несчастному Баррофальди и в силу лихорадочного возбуждения изощрили до некоторой степени его обычную простоту и доверчивость.
Присутствие Джиты и ее дяди при казни Караччиоли уже тогда показалось ему странным; и вот теперь он вторично различает их в этой взятой на буксир лодке. Самое одновременное исчезновение этих трех лиц из Порто-Феррайо, не обратившее на себя до сих пор его внимания, хотя о нем и поговаривали в городе, показалось ему теперь подозрительным. Теперь же Рауль выдал себя своими восклицаниями.