— Да, на лицо полнейшее истощение, — констатировал волк, оттесняя Мишеля в сторону, прощупывая пульс черноволосой красавицы.
— Мне нужна помощь, быстро! — скомандовал он, не обращая внимания на попытки Мишеля вернуть свое местоположение. — Принесите носилки.
— Что ты собираешься делать? — взволнованно уточнил Мишель.
— Нет времени на объяснения, просто делай, что тебе говорят, — отмахнулся Арчи. — Неужели не видишь: мы ее теряем. Надеюсь, еще не слишком поздно…
— Не поздно для чего? Что с ребенком?!
Кажется, Мишель терял самообладание. Волк понял это, поэтому повернулся к Ангелу и, заглянув ему в глаза, быстро произнес:
— Возьми себя в руки. Сейчас от наших действий зависит все. Поэтому постарайся помочь. Свои эмоции прибереги для другого случая.
Казалось, это подействовало: Мишель словно пробудился ото сна. К тому моменту несколько волков притащили носилки, на которые Арчи бережно переложил Тришу.
— Куда ее нужно нести? — спросил Мишель, поднимая одну сторону носилок.
Арчи подал знак, и какой-то высокий оборотень поднял их с другой стороны.
— К Вратам, — ответил вожак. — Алатэя покажет дорогу. Мне нужно кое-что прихватить по пути. Я вас догоню.
Алатэя помедлила несколько мгновений, пытаясь вспомнить, в какую сторону нужно двигаться. Она знала, что задача не такая уж сложная, но все же сердилась на Арчи: зачем в такой ответственный момент устраивать проверку ее памяти? Не лучше ли было самому отвести их туда?
Однако времени на раздумья не было, и Алатэя позволила своей интуиции вести их. Они быстро и уверенно миновали несколько коридоров, а затем вышли к пещере, уже знакомой Ищущей. Алатэя помнила: за следующим поворотом откроется озеро.
Она без труда прошла дальше, в то время как Мишель остановился у входа в грот.
— Я не могу пройти! — воскликнул он. — Меня что-то не пускает.
— Отойди, — скомандовала Ищущая, возвращаясь к нему.
Она схватила носилки с Тришей и в одиночку потащила их к озеру. Никаких преград на пути она не почувствовала. Осторожно опустив Тришу прямо возле воды, Ищущая подняла голову в поисках помощи.
Вода оставалась такой же неподвижной. В следующее мгновение она заметила Арчи, спешащего к ним в компании волка-целителя. В руках он тащил целую охапку каких-то трав и небольшой кулон.
Украшение казалось совсем простым, однако Алатэя даже на расстоянии чувствовала силу, исходившую от него. Оборотень нагнулся над Тришей, застегивая украшение у нее на шее и поправляя его таким образом, чтобы крохотный красный камешек оказался прямо в центре.
Затем он аккуратно постелил травы вокруг девушки, создавая иллюзию постели. Алатэя ничего не понимала.
— Так нужно, иначе она не сможет черпать силу из… неважно. Главное, чтобы это помогло.
Вожак склонился над девушкой и закрыл глаза, нашептывая какие-то непонятные слова. Алатэя внимательно наблюдала, как камень на груди девушки постепенно разгорался, становясь опасно-огненным. По мере того, как камень становился ярче, поверхность озера приходила в движение. Сначала оно покрылось мелкой рябью, но постепенно его воды совсем разволновались, заливая всех присутствующих ледяной водой.
Но Арчи, казалось, не замечал никаких изменений. Он продолжал что-то шептать, пока Триша вдруг не распахнула глаза. Они были черными, словно ночь. Она сделала глубокий вдох, будто стараясь втянуть в себя побольше воздуха. Ищущая заметила, как от поверхности озера отделилась едва заметная черная дымка и, словно туман, поползла к ним.
Триша сделала еще один вдох, и туман сгустился над ней, начиная вращаться, как какая-то воронка затягивала его. Вскоре Алатэя заметила, как камень начал постепенно всасывать туман в себя. По мере поглощения тумана Триша становилась все сильнее. Темные круги под глазами постепенно исчезали, а кожа розовела.
Арчи осторожно снял с девушки необычное ожерелье, бережно пряча его на своей шее.
Ищущая не могла сказать, сколько прошло времени, прежде чем все закончилось. Туман наконец окончательно пропал, а озерная гладь снова стала зеркальной. Она не могла оторвать взгляд от Триши, наблюдая за волшебными изменениями в ее облике. Теперь беременная девушка выглядела совсем как прежде: ее взгляд прояснился, а румянец украсил прекрасное лицо. Только радужка глаз так и осталась черной.