Ей потребовалось много времени, чтобы успокоить нервы, прежде чем рискнуть посмотреть без нужды. Но, стоило ей только закрыть человеческие глаза и снять повязку — остальное не составило труда. На самом деле это было пугающе просто — все равно, что упасть на полпути к особенно трудной вершине, но девушка знала, что у нее хватит сил взобраться обратно.
Октавия, когда-то Эвридика из дома Мерваллион, может и не происходила из благословенного рода сильных навигаторов, но опыт, полученный на борту норовистых кораблей Восьмого Легиона, отточил навыки, которыми она владела.
Она не могла не задумываться, как бы она показала себя сейчас на измерительных приборах дома на святой Терре? Стала ли она сильнее, или же это была всего лишь самоуверенность и знание дела?
Ей никогда этого не узнать. Шансы на то, что она когда-либо ступит на Тронный Мир, были пугающе малы. Но эта мысль не казалась такой безрадостной как когда-то. Она не знала почему.
Однако, она была движима любопытством. Менее эгоистичным и более упрямым, нежели размышления о собственной судьбе. Всматриваться в Море Душ было также просто, как и открыть третий глаз. Ей не нужно было находиться в варпе, как требовалось некоторым навигаторам. У немногих из них было хоть что-то общее в использовании своего дара. Её отец мог смотреть в варп, лишь раскрыв все три своих глаза. Она не знала, как он это делал — у всех были свои личные привычки.
Когда она видела, то глядела своим тайным зрением на темные потоки полусформировавшегося ничто — на его безликие волны, бесформенные, но скользящие, подобно змеям. Ведьмы и шаманы из примитивных эпох Старой Земли полагали, что это не отличается от ритуала, позволявшего им заглянуть в слои их мистического ада.
Но ища, она не могла не задерживать дыхание, пока колотящееся сердце и боль в легких не заставляли её вздохнуть снова. На каком-то осмысленном уровне она знала, что проецирует свое видение сквозь волны скверны, возможно, даже оставляя в эфире частицу своего сознания, но Октавию мало волновала метафизика. Её интересовало лишь то, что она могла отыскать, используя свое второе зрение.
Они бежали и бежали, оказавшись в безумии блокады эльдаров, уплывая по волнам по пути наименьшего сопротивления. Психический вопль Талоса разорвал варп, растянул его сосуды и взбудоражил его течения.. Она направляла корабль как могла, седлая ветра, а не сражаясь с ними и рискуя разбить «Эхо» вдребезги. Все это время она пребывала между двумя состояниями, видя разделенный варп и ощущая руку на набухшем животе.
И теперь, освободившись от гнета бега через варп, она могла свободно смотреть в него. Октавия всматривалась пристальней, и её взор проникал все глубже за сотни оттенков черноты за светом Астрономикона, ища хоть какой-нибудь источник света среди бушующих облаков.
Впервые она смотрела, чтобы увидеть, что сделал Талос. У нее на глазах истекали кровью клубящиеся волны демонической материи, разорванные тяжелыми ранами и затекающие друг в друга. Она смотрела, как они расщепляются и изменяют формы, смешиваются и разделяются, порождая кричащие лица и также быстро растворяя их. Из бушующих волн тянулись руки, тая и сгорая, как только хватались за вытянутые когти других находившихся рядом душ.
Октавия успокоилась и заглянула глубже. Раненный варп — нет, не раненый, осознала навигатор, — не раненный, — возбужденный — растягивался снова и снова. Кровоточащие реки встречаясь, сливались в кровоточащий океан. Сколько миров поразила эта невидимая буря? Сколько ужаса он принес?
Она слышала свое имя в бьющихся волнах: шепот, крик, жалобный вопль…