Когда он замолчал, на лицах людей перед ним расцветало полное ужаса неверие. Они едва ли могли вообразить, о чем он говорил, но неважно. Вскоре они все поймут сами.
— Не делайте этого, — раздался голос позади него.
Талос повернулся к архрегенту лицом.
— Не делать? Почему же?
— Это…я.. — старик замолк.
— Странно, — покачал головой Талос, — никто никогда не может ответить на этот вопрос.
XVI
Крики
Септим без видимых усилий шел по темным коридорам. Пистолеты были убраны в кобуры на бедрах, а отремонтированная бионика больше не щелкала всякий раз, когда он моргал, улыбался или говорил. С помощью аугметики на одном глазу и фотоконтактной линзы на другом он мог вполне четко видеть в темноте. Это было еще одно свидетельство его исключительных привилегий как одного из наиболее ценных рабов на борту корабля.
Хотя руки его болели до самых костяшек пальцев. Девять часов , проведенных за починкой брони, были тому причиной. В течении трех недель с того дня как Талос возвратился с Тсагуальсы, ему удалось устранить большую часть повреждений брони Первого Когтя. Множество запчастей от доспехов как воинов Генезиса, так и павших Повелителей Ночи давали оружейнику богатый выбор. Торговаться с ремесленниками, служившими другим Когтям, никогда не было легче и продуктивнее.
Час назад, Ирук, один из рабов Второго Когтя, сплюнул чем-то коричневым сквозь почерневшие зубы, когда они торговались за брюшные кабели,
— Банда загибается, Септим. Ты чувствуешь это? Это ветер перемен, парень.
Септим старался избегать разговора, но Ирук был непоколебим. Оружейная Второго Когтя находилась на той же палубе, что и оружейная Первого, и тут царил такой же беспорядок: повсюду валялись детали оружия и непригодные фрагменты брони.
— Они все же следуют за Талосом, — сказал наконец Септим, судорожно ища повод закончить дискуссию.
Ирук снова сплюнул.
— Твой хозяин сводит их с ума. Тебе бы стоило послушать, что говорит о нем лорд Юрис и другие. Лорд Талос… они знают, что он не лидер, но они идут за ним. Они знают, что он сходит с ума, но при этом ловят каждое его слово. О нем говорят то же, что и о примархе: сломлен, испорчен, но…вдохновляет. Заставляет их думать о лучших временах.
— Благодарю за обмен, — отрезал Септим. — Мне нужно идти работать.
— О, я ни минуты не сомневаюсь.
Ему не понравился веселый блеск в глазах Ирука.
— Хочешь что то сказать?
— Ничего из того, что нужно говорить вслух.
— Тогда я оставлю тебя с твоей работой, — подвел черту Септим. — Уверен, тебе предстоит сделать не меньше чем мне.
— Безусловно, — ответил Ирук. — Правда, в мою работу не входит лапать бледную задницу трехглазой ведьмы.
Септим впервые за несколько минут посмотрел ему в глаза. Мешок с запчастями на плече вдруг показался ему невероятно тяжелым — практически как оружие.
— Она не ведьма.
— Будь поосторожнее, — Ирук улыбнулся, демонстрируя несколько отсутствующих зубов посреди оставшихся почерневших. — Говорят, что слюна навигатора ядовита. Похоже, враки все это, не так ли? Ты ведь все еще дышишь.
Он отвернулся от прочих слуг Второго Когтя, направился к двери и стукнул ко кнопке замка.
— Не воспринимай это так близко, парень. Она неплохо выглядит для мутанта. Твой хозяин вновь позволил тебе вертеться у её ног?
Он искренне желал размозжить голову Ирука мешком, а затем выхватить пистолеты и пристрелить старика на полу. Хуже того, это казалось Септиму самым простым и удобным ответом на его идиотские колкости.
Стиснув зубы, он вышел из комнаты, задаваясь вопросом, с каких пор убить кого-то стало для него самым простым способом решения мелких проблем.
— Я слишком много времени провел с Легионом, — произнес он, обращаясь в темноту.
Через час, оставив сервиторам доводить до конца работу с нагрудником лорда Меркуциана, Септим подходил к тому, что Октавия без тени улыбки называла своими хоромами. До его ушей непонятно откуда доносились крики. «Эхо проклятия» оправдывало свое название: в его залах и на палубах звучали слабые отголоски криков, срывавшихся с губ смертных где-то в недрах корабля, и уносившихся, куда пожелают стальные кости «Эха» и его холодный воздух.