Орфей задумался. На его лице отразилась целая гамма чувств — брезгливость, сомнение, согласие наконец.
— Твоя правда. Что ты предлагаешь?
Бог причмокнул пухлыми губками.
— Надо сделать так, чтобы ты согласился на какое–нибудь условие. Что–то вроде небольшого испытания. Знаешь, боги часто подвергают людей испытанию.
— Что я должен сделать? Пройтись по морю или слетать на луну?
— Что ты! Что ты! — Бог замахал руками. — Меня засмеют, если я остановлю свой выбор на столь низкопробном шарлатанстве. Здесь требуется что–нибудь оригинальное. Этакое рыцарское испытание. Нечто вроде обета молчания.
Орфей хмыкнул.
— Чего удумал! Если я перестану петь, кто будет платить мне деньги?
Бог скривился, словно у него заболел коренной зуб.
— Да речь идет совсем не об этом. Пой сколько влезет.
Я сказал это так, к примеру. Ну, хочешь, возьми обет месяц ходить спиною вперед.
— Чтоб я, член божественного совета, ползал раком? Не бывать этому!
— Да, не совсем удобно, — согласился бог. — А как ты посмотришь на то, чтобы недельку попоститься?
Орфей ответил мрачным взглядом.
— Завтра начинаются Великие Мистерии. Ты хочешь, чтобы меня приняли за идиота?!
— М–да! Трудная ситуация. Может быть, ты сам придумаешь что–нибудь?
— Я не знаю. Вот что, отдай мне ее просто так, а я сочиню за это в твою честь хвалебную оду.
— Само собой разумеется, что ты сочинишь в мою честь оду. Но вот отдать ее тебе без испытания я не могу. Подорвет авторитет власти. Как член божественного совета ты должен понимать это.
— Заладил — член, член! — рассердился Орфей. — Тогда назначай испытание!
— Ну хорошо, давай поступим таким образом. Я наложу на тебя заклятие… Формальное, конечно, — поспешил прибавить бог, видя, что Орфей намеревается возразить. — Заклятие следующего рода. Я отпускаю Эвридику, но с тем условием, что она пойдет вслед за тобой, а ты должен будешь ни разу не оглянуться. Если же ты оглянешься, она останется у меня. — Бог хихикнул. — Я давно мечтал о симпатичной пухленькой экономке. Ну как, согласен?
Орфей засомневался.
— Подозрительно все это. Какую выгоду извлечешь ты?
— Самую прямую. Если ты оглянешься, то тем самым будет подтверждена неотвратимость божественной воли. Если же ты справишься с испытанием, все узнают о моем благородстве и добросердечии. Тоже недурная реклама.
— А ты хитер! — Орфей усмехнулся.
— Приходится быть хитрым. Жизнь такая.
— Ну ладно, допустим, я соглашусь. Когда все это произойдет?
— А когда хочешь.
— В таком случае прямо сейчас.
Бог хитровато сощурил левый глаз.
— Что, соскучился по пухлым сиськам?
— Не смей говорить о моей женщине в подобном тоне! — потребовал Орфей.
— Хорошо, хорошо…
Обернувшись к темному проему, бог закричал:
— Гермес! Гермес, собачий сын!
Появился Гермес, жирный и лениво позевывающий.
— Что тебе, пес?
— Как ты смеешь разговаривать со мной подобным тоном?!
— Ну, если я собачий сын, а ты мой отец, то следуя абсолюту, можно придти к заключению…
Бог подскочил к разговорчивому юнцу и с размаху влепил ему затрещину.
— Слышал, какой умник? — вопросил он, оборачиваясь к Орфею. — Наглец! Дешевка! Ученик софистов!
Гермес обиделся.
— Да они тебя шутя за пояс заткнут!
— Сам заткнись! — велел бог. — И чтоб я больше от тебя подобного не слышал. Садись и пиши.
Пробурчав что–то нечленораздельное, Гермес нехотя устроился за небольшим столиком, который по собственной инициативе выскользнул из чрева дворца. Взяв в руку парке–ровское перо, юнец осведомился:
— Чего писать–то?
— Пиши! — Бог вдохновенно закатил к небу глаза и начал диктовать:
— Я, великий Вседержитель, бог неба и земли, заключаю договор с членом божественного совета…
— Не части! — перебил Гермес.
Бог поубавил тон.
— Орфеем, согласно которому, то есть договору, обязуюсь добиться возвращения жены… — бог вопросительно взглянул на певца, тот кивнул, — … жены вышеозначенного Орфея, похищенной неизвестным, при условии, что тот, то есть Орфей, пройдет следующее испытание, а именно проделает путь от моего дворца до парадных ворот, ни разу при этом не обернувшись. В противном случае жена вышеозначенного Орфея остается у того, кто является ее владельцем в настоящий момент. Написал?
— Настоящий момент, — пробормотал Гермес и поднял голову. — Готово.
Забрав у сына перо, бог протянул его Орфею.