Возвратившись домой, во время смены одежды, на пол упало несколько бобов, оставшихся у него в рукаве. Это были куски самородного золота.
Лодочник сейчас же побежал обратно к тому месту, где он бросил мешочек. Бобы исчезли, но он нашел четвероугольный кусок полотна.
— Попробуем, — сказал он и поставил обе ноги на полотно.
Он сейчас же почувствовал себя поднятым на воздух; его относило в западном направлении. Города и деревни мелькали у него под ногами в глубокой дали. Вскоре он увидел пурпурные и розовые дворцы. Воздушный экипаж остановился на пороге дворца. Дети, следившие у дверей, сообщили о нем. Старуха вышла его встречать.
— Вы должны были прийти, — сказала она ему, — это ваша судьба. Моя дочь предназначена вам.
— Кто я такой, чтобы претендовать на такую партию? — спросил лодочник.
— Нет партий, — ответила ему старуха, — лишь только судьба управляет союзами. Вы были предназначены один для другого, когда ты принял ее на барку. Бесполезно говорить об этом больше…
Через короткое время под звуки флейт он и она пили венчальный бокал. Когда прошел медовый месяц, несмотря на то, что там было все, что можно было только пожелать, Ма-нанчен захотел сделать визит своей земной семье. Он сказал об этом своей жене.
— Становись на четвероугольное полотно, — посоветовала она ему.
Через короткое время лодочник был отнесен к дверям своего дома. С тех пор он стал разъезжать между Западными Небесными воротами и своим земным домом.
Однажды родители лодочника узнали, что он в тот день не вернется. Они сожгли четвероугольное полотно. Это было сделано. Ма-нанчен должен был остаться на земле и снова приняться за свое весло.
Умные люди, которых спрашивали про это приключение, сказали, что старуха, называвшаяся Бай (белая), должно быть, была королевой светлого круга, окружающего солнце и луну.
Злая жена
Вблизи Чжэ-цзян в Ван-сянь-цяо жил молодой книжник по имени Чу. У него была мать, которой он оказывал свою привязанность самым благочестивым образом. Но его молодая супруга была злая женщина, не любившая свою свекровь и плохо обращавшаяся с ней. Когда она должна была приветствовать ее в торжественные дни, молодая одевалась в траур, чтобы дать понять, что желает ее смерти.
Чу напрасно делал все, что был в силах, чтобы исправить свою жену. В отчаянии он принес жалобу на нее местному богу Чэн-хуану.
— Пусть она умрет, — просил он, — чтобы моя мать могла жить.
Девять раз он писал и сжигал свою просьбу[9], но всегда она оставалась без последствий. Наконец он потерял терпение и назвал бога этого храма Чэн-хуана сумасшедшим.
В следующую ночь небесный телохранитель позвал его. Когда Чу прибыл в храм и упал ниц перед небесным трибуналом, Чэн-хуан сказал ему дружески:
— Думаешь ли ты, что я не понимаю, что твоя жена себя плохо ведет? Ее нахальство мне очень хорошо знакомо. Ты хочешь, чтобы я ее лишил жизни. Так знай, что тебе судьбой предназначена только эта женщина, которая должна родить тебе двух сыновей. Ты знаешь, что сыновнее благочестие воспрещает не оставлять после себя потомства. Это лишь из внимания к тебе я сохранил до сих пор твою жену. Ты понял?..
— Как я могу иметь детей с этой женщиной, если я не живу больше с ней из-за ее злости? — сказал Чу.
— Кто венчал тебя? — спросил Чэн-хуан.
— Некий Фан и некий Чэнь, — ответил Чу.
Чэн-хуан приказал позвать их.
— Вы дали в жены, — сказал он им, — этому благочестивому парню девушку совершенно нечестивую. Вы сейчас получите за это палочные удары.
— Эта не наша вина, — вскричали оба посредника. — Она жила взаперти в женском монастыре. Как мы могли знать ее характер?
Чу подтвердил, что оба посредника действовали по дружбе, а не из корыстных интересов и Чэн-хуан не бил их. Чу, между прочим, сказал:
— Как бы моя жена ни была нахальна, она все же имеет некоторый страх перед небесными ангелами и сколько-нибудь уважения перед Буддой. Если бы вы ее позвали и навели на нее хороший страх… Она тогда изменится, может быть…
— Неплохо придумано, — сказал Чэн-хуан и послал большого черта с синим лицом и громадной цепью с приказом привести жену. Затем он сказал Чу и посредникам:
— Так как вы хорошие люди, я с вами разговаривал по-дружески. Вы увидите, как я устрою дело с этой дурой. Это будет сильно, но не бойтесь, все закончится хорошо…
Чэн-хуан повел рукавом по своему лицу. Оно сейчас же почернело и волосы стали ярко-красными. По его приказу банда чертей и ведьм, вооруженных саблями и пилами, поставили чан с маслом, мельницу и остальное…
В это время возвратился синий черт, таща за собой задыхающуюся женщину.
— Несчастная грешница! — закричал Чен-хуан. — Смотри на эту тетрадь — на этот список твоих грехов! Ведьмы! Сдерите с нее кожу и изжарьте ее в масле!
— Милости! — закричала женщина. — Я не буду больше!
Чу и оба посредника упали ниц и стали просить за нее.
— Из уважения к благочестию твоего супруга, — сказал Чэн-хуан, — я еще на этот раз прощу тебя. Но помни: при первом сумасбродстве с тебя сдерут кожу и зажарят без жалости.
Сказав это, он всех послал по домам.
На другой день утром:
— Я видел сон, — сказал муж…
— И я также, — сказала жена…
С тех пор она стала благочестивой и дала своему супругу, в свое время, двух сыновей…
Месть наложницы
В Чжэ-цзяни полицейский Ма-цзи-сянь, причисленный к солеваренному департаменту, собрал приличную сумму денег. Он купил небольшое дело для своего сына Ма-хоан-чана. Этот вскоре перестал нуждаться в помощи со стороны отца. Будучи очень способным, он сильно разбогател.
В старости Ма-цзи-сянь женился на молодой наложнице, которую очень любил и решил оставить ей наследство вместо того, чтобы отдать его сыну. Он сообщил ей о своем решении в таких словах:
— Если ты мне будешь верна до конца моих дней, я тебе оставлю все мое добро.
Шестью годами позже Ма-цзи-сянь, заболев, позвал своего сына и сказал ему:
— Эта женщина ухаживала за мной с большой любовью. Я желаю, чтобы ты отдал ей все мое добро, которое останется после моей смерти. Тебе оно не нужно.
Но как только Ма-цзи-сянь испустил дух, его сын возгорел плохим намерением ограбить наложницу. Муж его тетки господин У, начальник полиции Тзуань-Чу, был человек, готовый на все. Ма-хоан-чан пошел к нему и сказал:
— Представьте себе, какую штуку отец сыграл со мной! Он оставил довольно богатое наследство, но просил меня отдать все целиком его наложнице. Меня надули…
— Будь спокоен, — сказал начальник полиции У, — я тебе во время подам мою сильную руку…
Когда наступил седьмой день, в ночь возвращения души, Ма-хоан-чан заставил охранять гроб наложницу. Он сам и его жена проникли тогда в комнату отца и забрали все сундуки и ящики со всем содержимым в них. Затем Ма-хоан-чан запер двери крепким висячим замком.
К утру, когда наложница захотела войти в свою комнату, она нашла дверь запертой. В это время пред ней предстал начальник полиции У и громко закричал грубым голосом:
— Вы еще очень молоды, чтобы оставаться вдовой. Возвратитесь немедленно к своему семейству. Вам найдут хорошую партию. Я попрошу Ма-хоан-чана, чтобы он вам дал приличную сумму.
9
Китайцы пишут свои обращения к Небу на бумажке и сжигают ее перед избранным богом вместе с дарами.