К полудню гид аккуратно предлагает семье вернуться на Ко Чанг. Прежде чем завести мотор, он интересуется у детей, хорошо ли они провели время, и в ответ слышит единогласное «да». Родители молча кивают и улыбаются. В отеле их ждет обильный и заслуженный обед: том-ям и пад-тай, куриные палочки и картофель фри. Родители загорают, пока их дети в нарукавниках плещутся рядом в бассейне, и от их плеска расходятся небольшие волны.
Внутри разрушенного маяка на острове Ко Кра от взглядов туристов и нежелательных посетителей тщательно укрыты деревянные балки, от одной стены к другой. Несмотря на гниль, вмятины и паутину, все еще можно разобрать несколько небрежно выцарапанных слов на вьетнамском языке.
Женщина, прячься немедленно.
Обрежь волосы и притворись мальчиком.
8
Май 1979 – Лагерь беженцев в Кайтаке, Гонконг
– Давай купим газировки, пожалуйста? – попросил Тхань во время их еженедельного похода в продуктовый магазин на территории лагеря – деревянное строение, которым заправляет один из престарелых жильцов. Ань заглянула в свой кошелек. Внутри лишь несколько долларов: ей все еще не заплатили за неделю.
– Только одну. На всех.
Минь положил банку кока-колы в корзину к рисовым лепешкам и манго.
– Она точь-в-точь такая же, как те, что пили американские солдаты, когда пришли в нашу деревню, – заметил Тхань.
Владелец магазина просканировал штрих-код кока-колы и передал ее Миню, после чего переключил свое внимание на остальные продукты.
– Как дела в школе? – поинтересовался он у детей.
– Хорошо, – ответил Тхань. – Я уже научился считать до ста по-английски.
Продавец поднял большой палец вверх.
По дороге домой солнце начало растворяться в тумане: Ань и Минь шли первыми, Тхань плелся за ними, пиная ногой камешки. Ань обернулась, чтобы поторопить его, как вдруг до них донесся крик, за которым последовала какая-то паника: люди ринулись на шум, женщины убирали с их дороги своих детей. Ожесточенные ссоры в лагере были обычным делом. Столкновения между северными, южными вьетнамцами и народом хоа происходили ежедневно – иногда из-за политических убеждений, иногда из-за мелочей, вроде враждебного взгляда и слишком долгого душа. Ань предупреждала братьев, что в таких случаях надо держаться подальше, бежать в другую сторону, если услышат, что начинается драка. Но на этот раз, возможно, потому что они были вместе или потому что в кричащем голосе было что-то знакомое, любопытство взяло над ней верх, и они вместе медленно приближались к месту происшествия в надежде понаблюдать за всем издалека.
Глаза, опухшие и с синяками, были плотно закрыты, нос и губы измазаны красным, но они сразу же узнали человека, который лежал на земле. Рядом с ним дети жили на верфи две недели – он первым поведал им о карантине и лагерях, он советовал щипать себя за щеки и подавлять кашель. Напавшие уже разбежались, и он лежал без сознания на грязной земле, пока две женщины склонялись над его ранами с влажными полотенцами. Тхань хотел было подойти ближе, но Ань схватила его за плечи. Они остановились в нескольких метрах, выглядывая из-за стены барака.
– Думаешь, он мертв? – прошептал Минь.
Обернувшись, Ань увидела, что брат напуган: хотя он пережил войну и потерю семьи, ему еще ни разу не приходилось видеть собственными глазами насильственную смерть. Ань молчала, не зная, что ответить. Появились два парамедика, погрузили мужчину на носилки и унесли – Ань чувствовала, что они видели его в последний раз, и образ, который останется от него, – это хрупкое безжизненное тело в грязи.
– Ладно, хватит, – сказала Ань, отводя взгляд в сторону. – Пойдемте отсюда.
Они продолжили свой путь к бараку, Тхань и Минь молча потягивали колу, передавали баночку друг другу после каждого глотка, пытаясь переварить увиденное.
– Ань! – Изабель подбежала к ним, когда девушка уже собиралась открыть дверь в барак. – Вы можете все втроем сейчас заглянуть в Службу переселенцев? Мистеру Барнетту нужно с вами поговорить.
Они занесли в барак продукты и поспешили в офис. Ань и не представляла, чего следует ожидать, ведь самое худшее с ними уже случилось. Она постучала, и мистер Барнетт открыл дверь, на его лице была широкая улыбка.
– Входите, – сказал он.
Все трое сели на деревянные стулья напротив него, Тхань был ненамного выше стола, Минь сидел на краешке своего стула.
– У меня есть плохие и хорошие новости, – начал мистер Барнетт. – Плохая новость заключается в том, что Соединенные Штаты отклонили ваше заявление. На данный момент они сокращают прием беженцев. – Он сделал паузу, ожидая реакции детей, но они по-прежнему с тревогой смотрели на него, и он продолжил: – Хорошая новость – через три недели вы отправитесь в Великобританию. Они приняли ваше заявление.