— Не знаю, — сказал я.
— Нас не было рядом, — добавил Сашка. — А каких-либо мест они не называли.
Это хорошо, что мы вывели Федулова из себя. Не такой уж он холодный стратег, каким хочет казаться. Кроме того, мы, оказывается, его единственная надежда. Поэтому и убивать он нас пока не станет.
— Ладно. Я перечислю вам некоторые названия, и, может, вы вспомните, — Федулов достал из планшета карту и развернул ее на столе.
Ни одно из перечисленных им названий не только ничего нам не говорило, но и сами названия мы слышали впервые. Очевидно, это была транскрипция каких-то старых арабских обозначений.
— Ничего похожего, — сказал Сашка.
— Больно странные какие-то слова, — добавил я.
— Так звучат названия на древнем языке исмаилитов, — Федулов достал из-под стола бутылку водки, извлек из ящика три граненых стакана и разлил спиртное.
— Киров! — крикнул он в дверь.
Вошел солдат.
— Сними с них наручники!
Мы, потирая запястья, придвинулись к столу.
— Не хочу показаться вам бестактным, — сказал примирительно Федулов, — но я работаю по Пушкину. Как там у него? «И милость к падшим призывал»! Пейте на здоровье. Пусть это убедит вас, что я не такой плохой человек, как вам кажется. Все мы работаем на благо Родины.
Водка больно обожгла окровавленные губы. Майор посмотрел на наши корчи и снова крикнул Кирова:
— Врача сюда! Быстро!
Солдат с сумкой через плечо, на которой был красный крест, наверное, лучше обращается с покойниками. Он замазал наши морды зеленкой, залепил кое-где пластырем и вышел.
— Теперь вы еще страшнее, чем были раньше, — Федулов ухмыльнулся и достал из-под стола вторую бутылку, снова разлил по стаканам.
Когда мы растащили по желудкам третью бутылку, в комнату вошел генерал Глухов. Тот самый, что провожал нас когда-то на заставу. Тот самый, что встречал нас после ее разгрома.
Сильнейшее удивление оттянуло наши челюсти до линолеума на полу.
— Анатолий Петрович! — выдохнул Сашка.
Глухов словно не замечал нас.
— Ну и рожи у них, — со смешком сказал он Федулову. — Ты уверен, это точно они?
Майору шутка понравилась. Он заржал:
— Они, они. Я видел их до операции. Но вот после операции я бы и сам их не узнал. Зато водку пьют по-прежнему. Не потеряли навык.
— Да все журналисты алкоголики, — сказал Анатолий Петрович. — Только алкаши могут такой работой заниматься. Узнал что-нибудь у них?
— Говорят, не помнят ничего.
— Анатолий Петрович, — повысил голос Сашка, — так вы тоже с ними?
— Как это — с ними? Это скорее они со мной. — Генерал подсел к Федулову: — Налей и мне, майор.
Майор достал из ящика стола свежий стакан и плеснул туда водки:
— Трудности, товарищ генерал?
Генерал хряпнул и закурил. Выпустив клуб дыма, он в раздражении разогнал его рукой:
— Не то слово. Паскуды, опять ушли. Бродят, бродят, а в руки не даются. Плесни еще.
Федулов добавил двести пятьдесят под самую кромку стакана (кто не знает размеров).
Глухов опрокинул заученным жестом и расстегнул воротник кителя:
— Александр Петрович, дай-ка мне медальон.
Федулов ссыпал медальон с цепочкой в ладонь Глухова.
Генерал надел его на шею и спрятал под рубашкой.
— Вы нас обманули насчет исмаилитов! — бессильно вякнул Сашка. — Насчет вертолетов, которые якобы у них есть! Насчет всего!
— Да что вы все! — отмахнулся генерал. — Ваша песня спета, ребята. Столько всякого говна на вас, что я бы застрелился на вашем месте.
Федулов достал еще одну бутылку.
В голове у меня шумело. И я уже с трудом сидел на стуле. Но все еще соображал. И сообразил, что лучше напиться до беспамятства. Так легче помирать.
Майор снова разлил по стаканам. Мы снова выпили. Гм, не чокаясь.
— Что делать будем? — генерал кивнул на нас.
— Пущай пока поживут, — с видом благодетеля проговорил Федулов. — Нам не к спеху. Вдруг еще пригодятся?
— Для чего это?
— Э! — воскликнул Колчин. — Вы тут нашу участь обсуждаете. Нам бы тоже хотелось поучаствовать!
— Поддерживаю коллегу, — я качнулся вперед, но вовремя ухватился за край стола и потому не упал.
— Они уже готовы, — сказал Федулов, снова не обращая на нас внимания.
— Чего вы все с ним разговариваете! — пьяно раздухарился Колчин. — Лучше скажите, а глава погранслужбы знает о вашем предательстве?!
Тут генерала словно стукнуло электрошоком в задницу. Он подскочил и замахал кулаком перед Сашкиным лицом:
— Никакого предательства нет! Понял?! Мы работаем на Родину! Это такие, как ты, сволочи, все распродали, растащили. Скоты! Всех вас к стенке ставить без суда!
Припадок Глухова кончился так же неожиданно, как и начался. Он упал на стул, и Федулов тотчас услужливо налил ему водки.
Анатолий Петрович не стал смаковать и этот стакан. В миллисекунду водка исчезла.
— Вывести! — показал генерал на нас с Колчиным.
— Киров! — заорал майор. — Вывести!
Хорошо, что не «расстрелять». Пока…
Нас повели под конвоем в подвал. Как я понял, мы находились в каком-то трехэтажном здании на территории спецчасти «Рубин». Военные вообще строят типовые дома для своих канцелярий. Так что ошибиться я мог только на один этаж.
Нас грубо втолкнули в темный подвал и заперли дверь.
— С гостиницей у них тут совсем фигово! — простонал Сашка, опускаясь на земляной пол.
— Хорошо еще, наручники не надели. — Я сел рядом.
— Как думаешь, когда нас расстреляют? — спросил буднично Сашка.
— Наверное, скоро. Хотя как знать. Федулов почему-то решил попридержать для нас поезд на тот свет. Наверное, мы еще не отыграли свою роль до конца.
— Опять, небось, подлянку готовит, чтобы потом на нас свалить.
— Не исключено.
— Вот, сука!.. И ведь вправду не отмажешься никак! Так и так — расстрел.
Только в изрядном подпитии можно спокойно рассуждать о собственном расстреле. Ну да мы именно в таком состоянии и пребывали.
— М-да. Майор со своей группой сыграл безупречно. А впрочем, чего ты хочешь, Саш! Они ж профессионалы. Мы случайно подвернулись им под руку, вот они нас и использовали. Теперь все свалят на нас и наших исмаилитов.
— Наших исмаилитов?
— В данном случае именно наших . Без них, без наших , нам никогда не выбраться из этого дерьма… Кстати, генерал сказал, что они, наши , в округе шастают. Может, нас ищут?
— Ага, — хихикнул Колчин, — чтобы прикончить, на фиг, из-за медальона.
— Медальона… А ты заметил, как Федулов оговорился? Сказал не «медальон», а «ключ». Заметил?
— Ну и что?
— А то, Саша, что это не медальон, а именно ключ. Ключ к потайной дверце. И что за ней находится, известно всем, мать их всех, кроме нас!
— Мы идиоты, — констатировал Сашка. — Надо было порасспросить тогда Шумера или Зака. Исмаилиты ведь приперлись в Москву в поисках этого ключа-медальона. Похитили Вику. Потом выяснили, что ее медальон — подделка. И поехали в Чечню за Федуловым.
— Ну, мы-то сначала думали, что дело тут в противоборстве исмаилитов и этого… «Рубина», — напомнил я. — Мы-то были уверены, что дело касается банальной кражи раритетов. Для одних — святыня, для других — золото.
— А оказалось, дело намного запутанней, и ты ни фига не понял этого раньше, — съязвил Колчин.
— А с чего это я должен понимать?
— А кто у нас трепал: буду расследовать, буду расследовать! Если бы ты не болтал, не взял тогда этот медальон хренов, мы бы здесь не оказались.
— Кто ж знал, что так обернется.
Глава 30
Уж не знаю как, но мы ухитрились задремать.
Когда я очнулся, то меня поразила тишина. По-прежнему стояла ночь. И заглянула в окошко под потолком одинокая звезда. Не слышно было не только звуков на улице, но и шагов часового за дверью. Нестерпимо хотелось пить. Я понял, что меня разбудили те самые «сушняки», которые приходят после хорошего количества водки. Только раньше они меня хватали и тащили в ванную, на водопой, а теперь сработали банальным будильником. Воды нигде не было. И я уже приготовился страдать до утра.