— Сука! За хама вышла, род загубила, а еще умничает.
— Я тоже так говорю.
— Что еще в деревне слышно?
— Да все по-старому, как и было.
— А обо мне что болтают?
— Разное. Боятся.
— Чего?
— Крови, говорят, из-за тебя слишком много пролилось. Столько уже лет прошло, как война закончилась, и люди хотят покоя. А с домом что думаешь делать?
— А тебе-то что?
— Да ходят тут слухи, вроде бы под школу хотят его взять. Пустой стоит, самый большой в деревне.
— Не выйдет. Кто тебе об этом говорил?
— Да приезжал тут один из повята и болтал об этом на собрании в гмине.
— Электричества, школы вам захотелось. Не бывать этому. Мордой не вышли. Как будто бы шляхта, а превратились в простых хамов. Кто тут у вас главный заводила?
— Откуда я знаю… Нет таких. Каждый сам по себе.
— Что, покрываешь их?
— Да я никуда не хожу, работы много. Осень была тяжелая, все время непогода и непогода. Не знаю, как с урожаем будет. Весна покажет.
— До весны мир еще сто раз может вверх ногами перевернуться, дурень, а у тебя в голове урожай, электричество, школа. До весны война начнется, как пить дать, понимаешь?
— Боже ты мой!
— Что, боишься?
— Как любой человек. Одна война еще не закончилась, а тут уже новая надвигается. Что же на этом свете творится?
— Да, творится. И слава богу, что творится. Того и гляди, Запад двинется и вся эта коммуна полетит к чертовой матери. Ну, я пошел, а ты запомни хорошенько мои слова: я еще вернусь сюда, в Валькову Гурку, и каждому воздам по заслугам, а особенно тем, кто с большевиками снюхался — живьем с них шкуру спущу. А на мой дом пусть не зарятся. Школы им, хамам, захотелось! А кто будет коров пасти, за свиньями ухаживать? Да, мир начал вверх тормашками переворачиваться.
И Рейтар исчез в темноте, оставив в избе перепуганного мужика.
15
Почти в середине Петковского лесного массива с давних пор стояла небольшая лесная сторожка. Рейтару она запомнилась тем, что в августе сорок пятого года он был здесь на совещании у Лупашко вместе с Молотом, Бурым и майором Чертополохом. Именно ее он и выбрал местом второй сходки, на которую собрались самые верные ему люди: Угрюмый, Кракус, Барс, Акула, Палач и Литвин. Место было вполне безопасным, потому что по категорическому приказу Рейтара входившие в состав его банды группы обходили Петковский лес стороной. Лесничий был человеком надежным и преданным Рейтару. Кроме того, это место было удобным и для обороны, а в случае необходимости отсюда можно было уйти в Наревские болота, непроходимые для тех, кто не знал в них троп. Место сходки охранялось плотным двойным кольцом сторожевых постов трех групп — Угрюмого, Кракуса и Акулы. Бандиты контролировали каждую, даже самую неприметную тропинку, ведущую к сторожке.
Ночь. Если бы не характерный запах дыма, разносимый гулявшим по лесу сильным ветром, можно было бы подумать, что в сторожке никого нет. Через плотно завешенные толстыми одеялами окна наружу не пробивалось ни одной полоски света. К полночи буря усилилась, ветер с остервенением гнул кроны пышных елей, низкорослых сосенок и голые уже ветки берез, грабов и дубов.
…В избе было тепло и уютно, хотя и накурено. Свет от лампы с закопченным стеклом испуганно дрожал, задыхаясь от нехватки кислорода. Сходка подходила к концу. Рейтар подводил окончательные итоги, уточняя задачи и тактику действий банды как на ближайшие дни, так и на долгие месяцы наступающей зимы. В отличие от предыдущих совещаний и встреч, которые проходили у Рейтара обычно сухо, в строгом соответствии с воинским уставом, сегодняшняя сходка носила совсем иной характер. С самого начала Рейтара было не узнать. Со всеми прибывшими он тепло поздоровался за руку, для каждого у него нашлось доброе слово, не корил никого за ошибки и промахи, все время старался поддерживать почти семейную атмосферу. Но имелось и еще одно обстоятельство, которое подняло бандитам настроение. Дело в том, что наряду с привычным в таких случаях повышением в чинах и награждением, которые, впрочем, уже перестали вызывать у его подчиненных особый энтузиазм, Рейтар сразу же раздал собравшимся по нескольку десятков долларов и нескольку тысяч злотых и велел разделить их между всеми членами боевых групп.
Рейтар не скрывал, что в последнее время отряд потерпел ряд ощутимых поражений. Он объяснил их не столько численным превосходством армейских подразделений и органов безопасности, сколько стечением обстоятельств, неумелым руководством или же неоправданным риском со стороны командиров отдельных групп. Не исключал и возможности предательства. Именно этим, как он считал, объяснялась неудача покушения на Элиашевича. С той памятной встречи с Молотом он при каждом удобном случае старался убедить собравшихся в том, что поддерживает постоянную связь с эмигрантским руководящим Центром в одной из западных стран, хотя это было явной ложью.