С этой минуты в комнате воцарилось веселье. Медовуха сделала свое дело. Даже у Рейтара, который усмехаясь про себя, слушал искусную речь ксендза, исчезли мрачные мысли. Рядом с Ольгой, светившейся от счастья, он также почувствовал себя на минуту счастливым. Он ощущал рядом с собой тепло ее тела, пьянящий запах волос.
— Горько! Горько!
Хмельная от самогона и мужских ухаживаний, жена лесничего заорала во весь голос:
— Горько, пан командир, горько!
Рейтар снисходительно улыбаясь, взглянул на Ольгу. Та, вспыхнув, опустила глаза. Он обнял ее и поцеловал. Она ответила с такой страстью, что у него мурашки побежали по спине.
— Браво!
— Счастья вам!
— Кучу детей!
Встал Барс и затянул «Сто лет». Голос у него был красивый, чистый. Все подхватили.
— За здоровье жены командира!
— За здоровье всех присутствующих!
Ольга с улыбкой раскланивалась, благодаря всех. Рейтар сиял. Комната гудела от свадебного шума. Жена лесничего запела тонким, пьяным фальцетом:
— Старый, доставай гармонь, — распорядилась она.
Тот вылез из-за стола, снял со шкафа старенькую с потертыми мехами гармошку и подхватил мелодию. Рейтар вспомнил Моряка, его рожок и запел:
Он пел, обращаясь к Ольге. Та, зная обычаи, продолжила песню:
— Браво! За здоровье присутствующих!
И снова «горько», и снова самогон, и снова песни.
Хриплый бас Угрюмого заглушал всех. Наливали в стаканы и пили, пили до бесчувствия. Под утро пьяный угар охватил всех пировавших. Рейтар взял Ольгу за руку и в общей суматохе незаметно увел из комнаты. Он не хотел, чтобы она видела начинавшейся оргии.
Ольга поднялась наверх, а Рейтар немного задержался внизу, чтобы проверить охрану. За порогом он наткнулся на Ракиту, который после гибели Здисека стал его адъютантом.
— Ну как?
— Все в порядке, пан командир.
— Проверяй почаще, ветер по лесу гуляет. Подтяни людей поближе к дому.
— Слушаюсь.
Когда он поднялся наверх, Ольга ждала его в кровати. Быстро разделся и забрался в прохладную, хрустевшую накрахмаленным бельем постель.
Рейтар не мог заснуть. Отрешенно уставившись в потолок, думал о том, что сказала Ольга. Когда, насытившись друг другом, они лежали рядом, Ольга ласково прижалась губами к его уху и шепотом спросила:
— Не рассердишься, если я тебе кое в чем признаюсь?
Рейтар сник в предчувствии чего-то неприятного. В нем заговорила ревность.
— Говори, не бойся.
— У нас будет ребенок…
Он резко приподнялся и, подперев подбородок рукой, привыкшими к темноте глазами молча смотрел на жену. Видел ее широко раскрытые глаза, немного испуганное лицо. «Ребенок, у нас будет ребенок, ребенок, ребе…»
— И ты мне говоришь об этом только сейчас?
— Я не хотела, чтобы ты подумал, что я напрашиваюсь на замужество. Ты рад?
— Ах ты, женушка моя!
Он целовал ее губы, заплаканные глаза, уткнулся в ее волосы. Нет! Такого чувства Рейтар еще никогда не испытывал, и, чтобы скрыть охватившее его волнение, он зарылся лицом в подушку. Нервы…
Ольга доверчиво спала рядом с ним, дышала ровно и спокойно. Рейтар не мог заснуть. Жена. Ребенок. Кевлакис. Кровь. Элиашевич. Отец. Мать. Сестра. Запад. Лупашко. Молот. Бурый. Тюрьма. Смерть. Предательство. Доллары. Сыночка на коня посажу, держись за гриву. Дочка, голубая ленточка, кукла с оторванной ногой. Не стреляй, Элиашевич. Смерть. Кровь. Кровь. Кровь.
Рейтар со стоном переворачивается на другой бок. В сторожке тишина. За окнами светает. Буря по-прежнему не утихает, ветер, гуляет, шумит в ветвях деревьев, завывает за стеклами небольшого окошка.
Четыре сформированные заново боевые группы Рейтара разошлись по указанным районам и углубились в лес, от Рудского, через Верчень Дужы, до самой Радзивиллувки, что недалеко от государственной границы. Угрюмому достался самый многолюдный и опасный район — окрестности Рудского леса. В его группу входило пять человек, которых он должен был в соответствии с решением Рейтара разместить по зимним квартирам.
И вот тогда-то он решил завербовать «дезертира», который вот уже несколько недель бродил по Рудскому лесу, как бирюк-одиночка, сторонясь людей и умело заметая за собой следы. О нем Угрюмый узнал от своего надежного человека Дорника, с которым «дезертир» пытался познакомиться поближе. Угрюмый велел Дорнику, как только «дезертир» снова появится у него, под любым предлогом задержать его и дать знать. И вот от Дорника поступило известие, что у него в доме находится тот «дезертир». В таких делах Угрюмый не медлил и относился к ним серьезно. Он тотчас же собрал группу, и через полчаса они уже были на месте. Чуть было не дошло до стрельбы, потому что чуткий, как олень, «дезертир», услышав стук в окно, схватил автомат, юркнул на чердак и затаился там. Однако Дорник, выйдя в сени и увидев в дверях мощную фигуру Угрюмого, нарочно заговорил с ним как можно громче, чтобы сидевший на чердаке не наделал глупостей и понял, что это не солдаты и не милиция, а свои. Вскоре «дезертир», держа оружие наготове, спустился в сени и осторожно вошел в комнату. Угрюмый сидел за столом рядом с хозяином и курил, а у самых дверей затаился Сокол, которого тот не видел. Дорник произнес: