Что же делать дальше? Жаль, что хозяин не возвратился, а он как раз и мог бы навести на след банды. А бандитам явно повезло: давно уже прекратившийся ливень сровнял с землей всю колею, покрыв грязью луга, канавы и борозды. Боровец передал по радио донесение командиру батальона. Элиашевич тоже переговорил со своим начальством. Приказы оттуда были однозначными: оцепление не снимать, держать его как можно плотнее и ждать возвращения хозяина. А тем временем соседние подразделения батальона, милиция и органы госбезопасности перекроют все дороги, ведущие из Рудского леса. Если возвратится хозяин бандитского схрона, вытрясти из него что можно и заставить показать, откуда он приехал. Только после этого, в зависимости от обстановки, снять оцепление и двинуться в указанном Ляцким направлении. Всех подозрительных доставлять в Ляск, где их уже будут ждать следователи из воеводского управления госбезопасности и офицер военной прокуратуры из Белостока. По цепи залегших вокруг хутора бойцов пронеслось одно только слово: ждать.
Уже ближе к вечеру один из бойцов первого отделения, лежавший в засаде у самого леса, заметил в молодом дубняке запряженную парой гнедых подводу. Именно таких лошадей им было велено разыскивать. Паренек передал по цепи, чтобы немедленно позвали капрала Боленя. Прибывший капрал и двое бойцов бесшумно подкрались к подводе. Наблюдая за ней, они обратили внимание на то, что просторная повозка стоит, зацепившись осью заднего колеса за молодой крепкий дубок. Это, видимо, и мешало лошадям двигаться по знакомой им дороге домой. Но где же возница, который в этот момент интересовал их больше всего? Болень приказал подстраховать его, а сам, крадучись, подобрался к подводе и заглянул в нее. Свернувшись в клубок, в ней сном праведника спал пожилой усатый мужчина, от которого за версту несло самогоном. Капрал, жестом подозвав одного из бойцов, отправил его с донесением к подпоручнику, а сам остался возле подводы, не спуская глаз со сладко похрапывающего хозяина. Подошли Элиашевич и Ставиньский. Последний знал Ляцкого в лицо и мог опознать его. Да, это был он.
Послав связного к Боровцу, чтобы тот сообщил командованию о поимке хозяина бандитского схрона, Элиашевич резко тряхнул Ляцкого. Тот открыл глаза. Даже при виде черта он испугался бы, наверное, не больше, чем теперь при виде разъяренного Элиашевича и стоявших позади него двух бойцов КВБ. Ляцкий с обезумевшими от страха глазами упал на колени и, сложив руки словно для молитвы, не мог выдавить из себя ни единого слова, даже мольбы о пощаде. Элиашевич, не давая опомниться ошеломленному пособнику бандитов, обрушил на него град вопросов:
— Куда вы отвезли бандитов? Где Рейтар? Что с Молотом?
— Я не виноват. Они мне угрожали, что пристрелят, они заставили меня, хотели дом спалить…
— Хватит скулить. Отвечайте на вопросы. До какого места вы их довезли?
— До леса, пан начальник, до леса…
— До какого леса?
— До Рудского.
— Рудский лес большой. Точнее — куда? Ну?
— Да с десяток километров отсюда. Чертово урочище называется.
— Покажешь.
— Боюсь.
— Покажешь. Заворачивай лошадей. Ну, быстро!
Ляцкий легко спрыгнул с подводы и начал подталкивать ее, пытаясь освободить зацепившееся колесо. По знаку капрала один из бойцов поспешил ему на помощь. Через минуту лошадей вместе с повозкой повернули в ту сторону, откуда они привезли недавно своего неудачника, возницу.
Белый шлейф ракеты прорезал небо: это был сигнал к прекращению облавы. Бойцы поднимались, с наслаждением потягиваясь и растирая затекшие от многочасового лежания мышцы. Что уж тут скрывать, многие были довольны тем, что на этот раз обошлось без стрельбы. Все радовались предстоящему возвращению в Ляск.
Но вместо ожидаемого распоряжения направиться к замаскированным поблизости машинам раздалась команда:
— По отделениям, становись!
— Быстрее, быстрее!
— Направление — прямо в лес. Отделение, шагом — марш!
У наиболее горячих и языкастых невольно вырвалось:
— Что за черт? Куда это мы опять шпарим?
— Нет, ей-богу, я больше не выдержу.
— Говорю вам, ребята, если бы я знал, что придется так в жизни мучиться, то…
— Ну тише вы там, тише!
— Но, товарищ капрал, что же это такое? Сколько можно еще так, без отдыха?
— А я что, на мотоцикле, что ли, еду?
— Да нет, но капрал — это все-таки капрал!
— Ты, Казик, не подлизывайся.
— Подожди, тоже когда-нибудь будешь капралом.
— Или покойником.
— Эй ты, возьми сейчас же свои слова обратно, не люблю, когда так говорят!