и облаками рисуют как повторение...
…Качели были далеко и от сада, и от замка. Их наверняка построил кто-то из айалэди, потому что даже бесстрашным кеорам Горрэнайны обычно свойственна хоть какая-то осторожность. Но айалэди давно ушли из этих мест, а следы всё ещё оставались: на одной из местных гор вздымалась в небеса причудливая конструкция из дерева и металла. На вершине её была площадка, с которой когда-то наблюдали звёзды, а к нижней перекладине привязали качели. С одной стороны – заснеженные пики Ан Милонэн, с другой – ковёр цветов далеко внизу. Тэйанни раскачивалась так, что ноги взлетали выше блестящих под солнцем снежных шапок самых высоких гор.
Эрунну валялся в траве, любуясь бездной, разверзшейся так близко – вот только руку протянуть.
Сверху – солнце и юная бирюза небес, а ниже колен – молочные облака…
***
Эрунну встретил её на пороге – там же, где расставались. Неужели так и ждал здесь всё это время? Он мог.
Посмотрел на неё внимательно, с тревогой и радостью одновременно. Коснулся легко её косы, потом плеча.
- Надо же и не вымокла нисколько, - покачал головой с улыбкой. – Ведьма.
Она тоже улыбнулась.
- Нет, в этом не было, как ты называешь, магии, - объяснила. – Просто я ходила туда, где дождя не было.
Она вошла в дом, поставила пышный букет из листьев в щербатый глиняный кувшин с грубой росписью. Себе она сплела тонкий венок, старательно подбирая оттенки меди и красного золота, украсила его кроваво-красными ягодами.
- И где же это тайное место, которое даже плохая погода не может отыскать? – продолжал расспрашивать человек. Эльэрвис усмехнулась: если они все такие любопытные, понятно, почему среди её народа никогда не было много желающих с ними общаться.
- Это не место, - постаралась объяснить она. – Это скорее время или что-то вроде того. Застывшее. Живущее отдельно от всего остального мира.
Эльэрвис подбросила дров в очаг, поставила котелок на огонь. У неё сегодня было особенное настроение, так что приготовить следовало тоже что-нибудь совсем особенное. Соответствующее.
- Что у тебя какие-то другие отношения со временем, это я заметил. Ты его тасуешь, будто колоду дэлькеррских карт.
- Не совсем, - айалэ покачала головой. – Время нельзя взять в руки. Но кое-что с ним сделать всё же можно.
- Это вам всё можно, - возразил Эрунну. – Нам боюсь, не получится.
Эльэрвис задумалась: а и в самом деле, пытался ли кто-нибудь научить смертных тарэ? Ну хоть какой-нибудь из разновидностей?
Она протёрла стол, высыпала прямо на него горку золотистой муки.
- Что ты собираешься делать? – заинтересовался Эрунну. – Пирог? Оладьи?
- Ола.. что? – переспросила она. – Кажется, я не знаю этих слов. Я собралась печь виалэ. Вы говорите «хлеб».
- Всего лишь? – он рассмеялся. – А судя по твоему сосредоточенному лицу, ты пищу для небесных ириев затеяла, не меньше.
- Виалэ это и для ириев хорошая пища. Он поддерживает силы и дает радость. У нас всегда пекут его в дорогу или для дорогих гостей. У вас не так?
- С одной стороны, так, - задумчиво ответил Эрунну. – Даже есть такой обычай: встречать хлебом и солью. С другой, хлеб – нечто обыденное. Самая простая еда, для каждого дня.
Эльэрвис неодобрительно покачала головой.
- Всё у вас так. Непонятно. Всё время какая-то двойственность. Неопределенность. Красное это немножко синее, янтарь это такая золотистая бирюза.
- Тебе это не нравится, Леа? – он нахмурился.
- Это делает всё сложнее, ты не согласен?
Она закатила выше локтей рукава и увлечённо взялась за тесто. Эрунну наблюдал за ней с каким-то преувеличенным восторгом. Чтобы не обращать на него внимания, айалэ запела – самую весёлую из всех известных ей песен.
Дождь за окнами давно затих, только слышно было, как вода с крыши стекает по специальному желобку в большую бочку.
Эльэрвис принесла шкатулку с пряностями и баночку с горькой морской солью – пусть будет, как в их обычае: хлеб и соль.
Виалэ получался круглый и пышный – это было уже теперь понятно. Эльэрвис поставила его в печь и вернулась к посыпанному мукой столу. Было у неё одно любимое занятие, смешное, но увлекательное. Вполголоса напевая слова известной баллады, она принялась рисовать на муке – легко-легко касаясь кончиками пальцев или ребром ладони. Картины, воспроизводящие эпизоды песни, возникали на мгновение, чтобы тут же исчезнуть и сменится новыми.
Когда она закончила, Эрунну стоял у неё за спиной, наблюдая из-за плеча.
- Что? – недоуменно переспросила она.