Помню, я проснулся в ужасе... я задыхался... ты душила меня... я бежал от тебя и повторял одну и ту же фразу: мне нужно выбраться из этого кошмара...
Пришел в себя я у гряды скал, которые пробудили во мне детские воспоминания...
Ночью я снова пережил этот ужас... все же мне удалось благополучно выбраться из этого безумия... помню, я даже пытался покончить с собой... после Ады, у меня была Рая... я страдал от невнимания жены... меня утешала ее сестра, пока в нее не вселился бес... у всех ангелы хранители, а у нее был бес... ее бес и душил меня... и едва не задушил... я ушел от нее на войну...
На войне жизнь не может быть слишком продолжительной... всего у меня их было шесть или семь... столько же было и жен...
С седьмой женой я жил в гражданском браке... встречались не часто... мне льстило ее обожание...
У нее все было, ей не доставало лишь образования...
Какое-то время у нас был период гармонии, потом начались беспокойства..."
Историк слушал полковника и смотрел на толпу на площади у театра, которая медленно и в молчании расходилась...
"И куда они пойдут?.. куда звал их оратор?.. вряд ли... полковник, ты боишься смерти?.."
"Еврей сказал, что смерти нет... мы не погибнем, но все изменимся..."
"Ну да... когда я допишу мужскую версию книги, все будет уже кончено..."
Историк умолк, попытался что-то записать, но руки у него тряслись и вместо слов выходили странные зигзаги...
В унынии и тоске историк провел этот день и следующий, не зная, на что решиться...
Полковник тоже не спал, ожидал своей участи...
"Нет сомнения, что моя участь будет печальна, если только не случится что-нибудь непредвиденное... разыграется какая-нибудь интрига... и я знаю какая... конец света..."
Стук в дверь смешал мысли полковника...
Появление женщины сделало конец света и исход в бездну весьма сомнительным...
"Все только начинается... она родит мне близнецов... - подумал полковник... - Однако почему она молчит?.."
Молчание сменилось глуповатым смехом, достойным обитателей желтого дома...
Полковник шарахнулся к окну, просунулся в створку, застрял, ни туда, ни сюда... он позвал на помощь историка...
Явился историк и ослеп... он стоял и кланялся во все стороны... женщина его ослепила... она была полной, изнеженной, белокурой... она дразнила своим телом...
Историк отступил к двери, наткнулся на что-то острое, вскрикнул и потерял сознание...
Очнулся историк в одной рубашке на улице, сотрясаемый дрожью... поодаль лежал полковник в бесчувственном виде, усыпанный осколками стекла, как разноцветными камнями, опалами и аметистами...
Историк попытался вспомнить, понять, какими неведомыми силами был доставлен в это место назначения...
У тела полковника суетились два незнакомца... увидев, что за ними наблюдают, они поспешили удалиться, но были остановлены голосом полковника, прозвучавшим как с облаков, потом как из-под земли...
Этого обстоятельства оказалось вполне достаточно, чтобы незнакомцев как ветром сдуло...
"Они точно растворились от твоего командирского окрика..."
"Я еще не разучился отдавать команды... однако они преуспели, обобрали меня до нитки... впрочем, что с меня взять?.. разве что китель и пуговицы... а ты?.."
"Что я?.."
"Ты хоть сопротивлялся, протестовал?.."
"Кому?.."
"Этой женщине... это была жена... явилась... кто ее звал?.."
Небо потемнело, начался дождь...
Историк вернулся в свою темную и тесную комнату, в которой он чувствовал себя как опасный преступник... полковник тоже...
Под дождем осталась лишь бывшая жена полковника... она заигрывала с прохожими...
Полковник грозился ее утопить, чтобы она не смущала и не дразнила народ своим телом...
"Полковник, где ты?.. голос твой слышу, но тебя не вижу..."
"Очнись, пора тебе прийти в себя, да и мне... посмотри на себя, на кого ты похож в этой рубашке?.."
"А ты посмотри на себя, на кого ты похож в этом кителе?.."
"Кто-то вводит нас в обман и в соблазн..."
"Ты слышишь?.. что это?.."
"Какой-то странный шум в комнате Евы... а вот и она сама... Ева, что там еще случилось?.."
"Говорят, в городе очередной переворот..."
"Кто тебе сказал?.."
"Примадонна... я столкнулась с ней у афишной тумбы... она была в прозрачном плаще... стояла и смотрела на себя в роли весталки...
К ночи слухи стали еще тревожнее...
Толпа спустилась с гор, как грязь... всю ночь она бесчинствовала, словно в иступлении ловила и насиловала дев, ела младенцев, у женщин отрезала груди и тоже ела...
Потом пришли собаки...
Горожане обезумели, они лаяли и плевали пеной... то тут, то там вспыхивали пожары...
Говорили, что поджигателями были вороны, разносившие тлеющие угли по чердакам и укромным местам...
Среди этой всеобщей тревоги историк потерял сон, а полковник и сон, и Еву...
Длилась шестая ночь возмущения...
За шесть дней историк не написал ни строчки, даже не пытался... и не вмешивался в ход событий...
Утром седьмого дня, преодолевая слабость, головокружение и одышку, он поднялся на подмостки ораторов и запел скорбный плач, чем удивил публику...
Послышались вздохи, восклицания, кто-то разрыдался с воем и криками...
Толпу окружили солдаты...
"Сдавайтесь, не тронем ..." - прокричал командир солдат...
Толпа отозвалась беспорядочными восклицаниями...
Солдаты закрылись щитами, и пошли на толпу цепью, потом благоразумно отступили... и толпа стала редеть...
Люди как бы устыдились своего подвига...
Историк смотрел на происходящее из окна гримерной комнаты примадонны... какое-то время он странствовал по коридорам театра, заблудился и заснул...
Утром историка разбудила уборщица и проводила к выходу...
Историк шел и кланялся всем, в том числе и солдатам, которые все еще стояли цепью, хотя площадь опустела...
"Где ты был?.." - спросил полковник...
"Я заснул в гримерной комнате примадонны, смотрел на все происходящее как бы с высоты, более чем внимательно и серьезно... я составил описание этих шести дней возмущения, которые потрясли город... описание уместилось на одной странице рукописи с исправлениями и добавлениями..."
"И что дальше?.."
"Я загрустил... я размышлял, можно ли в описанных мною событиях допускать догадки, когда явилась Ева... у тебя дар нравиться женщинам, которые нравятся мне... или проклятие..."
"Что?.."
"Я говорю, с женщинами я всегда робел и не оправдывал их ожиданий... и потому вынес себе приговор, жить без женщин... и живу один, как бог..." - выговорив эту фразу, историк снова загрустил...
Надо сказать, что приговоры историка были произвольны и весьма редко что-либо изменяли... вместо рассмотрения причин и следствий они насаждали лишь гадательное и неверное отношение к происходящему, и ясностью и последовательностью рассуждений не обладали...
"Что же ты замолчал?.."
"Не думаю, что мне стоит задерживаться на описании этих вполне естественных желаний и удовольствий, которых я, вообще говоря, не одобряю... я довольствуюсь видениями и зрелищами воображения... все происходит как на сцене в театре... иногда я играл там бога, летал по воздуху и ходил по воде между островами, их еще называют блаженными или блуждающими... далеко я не заходил, и не залетал, ограничивал себя, если не смущал бес, а он смущал..." - взгляд историка скользнул по фигуре Евы...