"Крылья я никому не показывал... только Еве один раз...
Мы были с ней в городе на небе... помню, она сказала: построим здесь себе дом... у тебя слава воина, почести, у меня искусство наслаждения... будем жить сносно... бедными не будем...
Ева говорила, а я думал: чем движимо небо?.. какими причинами неопределенными или случайными, как принято считать... и это дерзость... бог движет всем... и явно, а не призрачно, смутно..."
"Еву изобличала и жалила совесть... - заговорил историк... - У нее была связь с братом... и она ушла к нему..."
"Чем только она не занималась, одно время была даже примадонной... - полковник невольно улыбнулся... - Потом она претерпела смерть сестры и отдала себя богу, главной причине всего сущего... и бог излил на нее благодать..."
"Еще ребенком я жадно тянулся к небу, к богу..." - заговорил историк...
"И бог сходил к тебе?.."
"Бог не сходит, ни подходит... богу дано быть повсюду и нигде..." - сказал историк и проснулся...
Проснулся и полковник встал перед историком во весь свой рост, какой у него был, видом и обликом давая понять, кто он...
Полковник опомнился... смутился... рассмеялся... он поделился с историком своими впечатлениями от зрелищ, которые бог устраивал ему на небе...
"Зачем?.." - спросил историк и зевнул с криком...
"Чтобы я видел не смутно, как сквозь закопченное стекло, а отчетливо... и не только то, что уже существует, но и то, чему еще предстоит стать зрелищем..."
"Все это слова... я бы не решился брать их в свидетели...
Слова, как и видения, обманчивы... за ними всегда кто-то стоит..."
"Еврей говорил, что мы все дети одного человека... он бог, а мы люди... топчемся, блуждаем в кругу, центр которого везде, а окружность нигде...
Небо ограничивает наше блуждание...
После смерти мы становимся бестелесными сущностями, ангелами...
Ангелы сопутствуют богу, устроителю порядка... они его слуги, хотя он ни в чем не нуждается..."
"А кто отвечает за зло?.."
"Еврей говорил, что зла нет... из спасительной природы бога не может происходить ничего разрушительного... эй, ты меня слышишь?.. заснул... спит и храпит..."
"Я не сплю... полковник, расскажи о Еве..."
"Мать Евы успела родить ее до прихода повивальной бабки, и через три дня умерла... отец Евы был художником, тоже рожал, но не младенцев, конечно же, а картины... жил он с музами, мать Евы он не считал достойной сожительства...
Ева рано стала пользоваться телом... в 3 года ей раскрылось все, что можно ощущать... в 5 лет она уже читала и писала... и как-то даже принимала участие в пьесе на сцене детского театра, у нее была роль, она пела... и с чувством... научила ее петь тетя, звали ее Лия, она с презрением относилась к славе, богатству и наслаждениям, которых многие считают достойным желать...
В 7 лет у Евы уже был ум и учитель, немец, околдовывающий ее своей убедительностью...
В 13 лет она уже вкушала от благ и противостояла злу... говорят, она была на войне, но это вряд ли, хотя, все возможно, время было смутное, то нашествие грязи, то война с собаками...
"Она могла стать военной добычей, рабыней или наложницей..."
"Обошлось... бог дал Еве голос и другие дары в готовом виде... ничего из этого она не растеряла... и вот случилось то, что случилось: паром, на котором Ева плыла ночью в бурю, налетел на рифы, перевернулся и затонул...
Ева очнулась на птичьем острове... птицы кормили ее, чем могли...
Постепенно тело Евы вышло из забвения, которым было скованно...
Прежде чем Ева стала человеком, она махала руками, как крыльями, думала, что она птица и может летать, и удивлялась, что земля не отпускает ее...
Говорила она как птица, на языке птиц... птицы понимали ее...
Еву случайно нашли пограничники, солдат увидел ее в бинокль, когда, облепленная пухом и перьями вместо одежды, она стояла на скале и пела псалом утру мира...
Пограничники сняли ее со скалы... она поражала их голосом и движениями...
В лазарете память вернулась к Еве...
Отец забрал Еву у солдат... Ева отца не узнала, думала, что он ее муж, и стала его женой...
Заблуждение длилось недолго... она поняла, что он не муж, и ушла от него...
Она блуждала по городу, пела на паперти птичьи песни... говорили, что голосом она затмевала примадонну, хвастливую и высокомерную...
Такая вот история... историк, а что с философом, с которым ты переписывался?.."
"Он возомнил себя богом, сотворил за шесть дней мир из ничего... началась война... он подорвался на мине, взлетел как на крыльях... это была прогулка в облаках... он потерял ноги и руки, осталось голова и туловище с сучками... он стал писателем, нанял писаря и стал диктовать ему свои замогильные записки с идиотским выражением лица... осколок мины повредил какой-то нерв... писарь не успевал за его воображением и в рукописи появлялись лакуны... писатель выходил из себя, кричал, топал ногами, так ему казалось..."
Историк умолк...
"Что с тобой?.."
"Голова раскалывается..."
"Но продолжай..."
"Ночью в комнате писателя происходило что-то необычное... кто-то передвигал вещи... прильнув к замочной скважине, консьержка увидела писателя... он ходил на четвереньках, заглядывал под стол, рылся в ящиках, что-то искал... лицо бледное, одежда в клочьях... он нашел колокольчик, стал звонить... появился писарь, писатель продиктовал ему главу и писарь ушел... писатель снова стал звонить в колокольчик... дзинь, дзинь... явился писарь, что-то исправил и остался до утра...
Утром консьержка увидела писателя на полу... он лежал, а листки рукописи кружили над ним, словно бабочки...
Утро было великолепное... ветер разогнал облака... ни запаха дыма... почти... никакого шума... в мое родовое гнездо вернулось довоенное спокойствие и тишина...
Около полудня проснулась немка, вышла на балкон... я следил за ней... кажется, она собиралась петь, подняла голову, запела, опираясь на скрюченные огнем перила и..."
"И что, она вознеслась?.."
"Тебе смешно... она падала и пела... я выбежал на улицу... немка уже не падала, и не пела... она лежала ничком на асфальте в луже крови... платье задралось...
Я любил ее... она заставляла меня волноваться..."
"Ты побледнел..."
"Я схожу с ума... в глазах снопы искр... я вижу, как горит флигель, но не очень... глаза слезятся... вижу балкон, перила, асфальт, тело немки, но нет жильцов, тишина жуткая, не к добру... что-то будет или уже было..."
"Продолжай..."
"Я мог бы спасти немку, но не спас... никогда не смирюсь с ее смертью... лично для меня смерть была бы избавлением, но у меня договор, нужно дописать мужскую версию книги... я еще не знаю всех подробностей финала... он будет ужасен..."
"Ты плачешь?.."
"Я в отчаянии..."
"Смотри, смотри... все вернулось на свои места, флигель дома на месте, город все еще город, правда, фасады ободранные, облезлые... и жителей поубавилось..."
"Ты не все видишь... ты не видишь пожарных, которые тянут рукава и спотыкаются о ноги писателя... ты лежишь чуть дальше... вопишь и отдаешь команды..."
"Он умрет потом, позже..."
Немка была еще жива, она умирала... на губах пузырилась кровь..."
В окно донеслись крики детей... они играли в войну..."