— Молодец, что зашел, рад тебя видеть, старина! — обнял Данилу Мазовецкий. — Полусладкого шампусика?
— Не откажусь! — рухнул на кресло Данила.
— За встречу на родной земле! — звякнул хрустальными бокалами Мазовецкий.
Шипучий напиток с мелкими искристыми пузырьками и приятным вкусом слегка развеселил.
— Рассказывай! Что делаешь на грешной земле? — спросил Никита.
— Работаю на спичечной фабрике…
— Женат?
— Нет, живу с девушкой и ее ребенком.
— Слушай, я помню, ты в колонию, кажется, угодил в шестом классе.
— Было дело… Да и в седьмом. Так, по малолетству попался на грабеже и краже. А ты как? Чем занимаешься?
— Так, езжу по белу свету… Чувак! Мир надо видеть, наш Советский Союз — огромный, представляешь, где я только не был: и в Ереване, и в Ростове-на-Дону, в Тбилиси и Прибалтике… Про Москву и Ленинград вообще молчу. Тысячу раз Петропавловскую крепость и Мавзолей видел.
— И что ты там делал?
— Много чего разного. Слушай, ты же в колонии в карты резался? — Никита достал новенькую колоду, слегка помял ее и виртуозно выгнул половинки в разные стороны, чтобы мгновенье спустя положить карты между большим и указательным пальцем и незаметно вытянуть нижнюю, толкая назад верхнюю.
— Так мы же на интерес играли, — удивился Данила ловкости рук Мазовецкого.
— Какой может быть интерес в колонии? — не понял Никита.
— Продукты из посылки, конфеты, печенье или сделать то, что прикажет выигравший.
— Сыграем в очко?
— На интерес?
— Я без интереса не играю.
— Я денег с собой не брал.
— Давай под запись?
— А давай! — оживился Данила, вспомнив, как избыток свободного времени в колонии позволил ему выйти практически на уровень профессионального игрока.
Впрочем, несколько лет он не играл и мог потерять форму.
— Я знаю, большая часть карточных игроков рождается в местах не столь отдаленных. Некоторым удается постичь опыт старших, — ловкими движениями рук Никита сдал по две карты.
— Еще, — задумчиво произнес Данила, глядя на сданные ему десятку и короля. Мазовецкий сдал нижнего туза.
— Перебор! — вздохнул Данила.
В ответ Мазовецкий тут же оформил очко. Через час с небольшим Федоров уже был должен бывшему однокласснику приличную сумму. Нет, он не сдавался без боя, иначе бы долг приблизился к тысяче рублей, а так всего триста рубликов, что равнялось двум его месячным зарплатам.
— Я отдам, честное слово, Никита, отдам! — твердил расстроенный проигрышем Федоров.
— Давай сделаем так: в девять ко мне придет человек, мы с ним сыграем, ты мне поможешь, и я прощу тебе этот долг.
— Что я должен делать?
— Мы с тобой сыграем в одни руки, подавая друг другу определенные знаки.
— Согласен.
В начале десятого прибыл гость. Евгений Фурман слыл человеком зажиточным, поскольку работал на торгово-распределительной базе и сумел сколотить некоторое состояние на торговле дефицитом.
Лысоватый мужчина еврейской наружности лет сорока находился в отличном азартном настроении и уже был слегка навеселе.
— Добрейший вечерок, я не опоздал?
— Нисколько, Евгений Абрамович! Знакомьтесь, это мой давний приятель, одноклассник, с которым я не виделся больше десяти лет, Данила.
— Очень приятно, — Евгений Абрамович пожал слегка потную руку.
— Прошу к столу! Шампанского?
— Не откажусь, хотя предки считали, что градус надо понижать! Стало быть, подпольный катран… Я как-то всегда представлял его себе как закрытое ресторанное заведение с множеством балдахинов вокруг большого круглого стола, покрытого зеленым сукном, словно бильярдный стол. А рядом — уютный столик с изысканными кушаньями…
— Ну что вы, Евгений Абрамович, разве не знаете, что в наше время надо быть на чеку и соблюдать конспирацию?
— Да-да, разумеется, но воображение работает независимо от необходимой конспирации…
— Итак, начнем с условий. Предлагаю играть на запись. На месте не расплачиваться, — Никита как бы невзначай выглянул через отодвинутую штору в окно — вдруг милиция нагрянет.
— Согласен, — тут же поддакнул Данила в надежде отыграть проигранную кабалу.
— Ставка — 100 рублей, за рога — 200. Катаем?
— Катай уже!
Мазовецкий открыл «новую» колотушку, филигранно растасовал и сдал, довольный, как по-разному скользят в руках карты с «картинкой», намедни натертые сухим мылом, и карты-знаки, чуть покрытые канифолью. Для начала Никита специально проиграл незначительную сумму сопернику, зная, что эти деньги непременно вернутся. Тонкий знаток психологии, Мазовецкий понимал, что для любого азартного игрока легко выигранные деньги страшнее первого укола для начинающего наркомана.