— Ну что, Евгений Абрамович, катит масть?
Евгений Абрамович не мог знать, что угодить к катранщику по прозвищу Маза означало попасть на деньги. Раз за разом Евгений Фурман проигрывал, не замечая, как партнеры ловко играют в одни руки.
— Ах, боже мой, опять мимо! Давай еще, сейчас точно отыграюсь! — огорчался Фурман, подливая в бокал шампанского.
Уже через час преуспевающий торговец не мог держать себя в руках и контролировать азарт, а чрезмерность в любом деле никогда до добра не доводила. Карточные игры — не исключение, поскольку всегда это игры со Случаем, Роком или Судьбой. Весь вечер и всю последующую ночь Фурман играл со Случаем так, что напрочь потерял счет времени. Евгений Абрамович был уверен: даже если он сейчас опять проиграет, то подумает, что до выигрыша ему не хватило капельки фарта, а завтра повезет обязательно. В конце концов, маячащий призрак легкого богатства лишил азартного служащего торгово-распределительной базы возможности осознанно контролировать свои действия.
Хмельной Евгений Абрамович Фурман ушел из подпольного катрана только утром. Он был пьян и очень расстроен, потому что на этот раз отыграться не удалось. За одну ночь проигрыш состоятельного человека составил 11 тысяч советских рублей.
— Когда ждать кабалу? — напоследок поинтересовался профессиональный катала по кличке Маза.
— Как только, так сразу, не волнуйся!
7
Марине не спалось, в щемящей тревоге она прождала Данилу всю ночь. За год совместной жизни это был первый случай, когда молодой человек был не с ней, и, что самое ужасное, понятия не имела, где он.
Только утром, когда все приличные люди уже доедали пышущую жаром яичницу-глазунью и попивали поднимающий бодрость духа кофеек, она услышала, как открывается входная дверь.
— Ты где был? — Марина мигом накинула халат и метнулась навстречу Даниле.
— Только не надо допросов! Я — спать!
— Тебе же на работу сегодня! Ты где был? — женщина пыталась растормошить рухнувшего на диван Данилу, от которого за версту разило перегаром. — Ты с кем пил?
— Отстань! Дай поспать, потом, все потом… — прошептал Федоров и уснул мертвецким сном, изредка посапывая и улыбаясь.
Интуиция ее никогда не подводила. Вот и сейчас сразу почувствовала неладное. Она и сама все прожитое вместе с Данилой время твердила, что так хорошо долго быть не может, вот-вот сон закончится, она проснется, и все будет, как обычно, буднично, серо, тяжело и гадко. «Неужели счастье уходит? Почему так быстро?» — подумала женщина и с грустью засобиралась с дочкой в садик, а потом и на работу.
Стоя за прилавком, Марина долго смотрела в одну точку, с тоской вспоминая конфетно-букетный период отношений. Никогда прежде он не позволял себе повысить на нее голос, всегда был заботлив и ласков. Что могло случиться? Так ли хорошо она знает любимого человека, чтобы всецело доверять ему? Почему не ночевал дома?
— Девушка, покажите мне этот кусочек! — настойчиво отвлекла от грустных мыслей немолодая дама в коричневом болоньевом плаще и смешном малиновом вязаном берете, из-под которого торчали редкие накрученные пряди седых волос.
Марина просунула руку в витрину, на которой залежались большие куски старой говядины.
— Этот?
— Нет, правее, пожалуйста!
— Этот?
— Да, переверните, пожалуйста! Да что ж одни кости и жилы везде, — жалобно простонала дама в малиновом берете.
— Не нравится — не берите, другого мяса не будет! — грубо оборвала Марина.
— Пожалуй, я возьму первый кусочек, только он великоват, а можно разрубить на две части?
— Нельзя! Кому я этот обрубок продам? Берете? — продолжала хамить расстроенная Марина.
— Да, беру, что ж поделать… Что ж вы, милочка, как с цепи сорвались? У вас неприятности?
— Вам завернуть? — Марина готова была сорвать злость на ни в чем не повинной женщине.
— Да-да, заверните…
Марина, заворачивая в серую толстую бумагу кусок старого мяса с огромной торчащей костью и синими жилами, сама удивилась нечаянно нахлынувшей грубости, но остановиться уже не могла и, плюхнув на весы сверток, почти гаркнула:
— 4 рубля 23 копейки!
— Ох, боже мой, чего ж так много?
— Берете?
— Что ж мне остается, коли блата в торговле нет… Не волнуйтесь, милочка, все наладится! — покупательница в вязаном берете с нескрываемым сочувствием посмотрела на Марину большими светло-голубыми глазами, чуть дотронувшись до ее плеча.