У него за спиной Джаэль прокашлялась и сказала неожиданно кротко:
– Пока что нет ни малейших признаков опасности, Пуйл. И Ваэ, и сын ее говорят то же самое. Да и мы все время за ним следили. Я не так уж глупа, как тебе кажется.
Он обернулся.
– Мне совсем не кажется, что ты глупа, – сказал он. И выдержал ее взгляд, хотя она смотрела на него несколько дольше, чем нужно. А потом он заставил себя повернуться к Дженнифер.
Она весь этот год была несколько бледновата, и уже давно с ее высоких скул исчез обычный здоровый загар, но никогда еще Полу не доводилось видеть ее такой мертвенно-белой, какой она стала сейчас. В смятении он даже на какой-то миг вспомнил о Фордаэте.
Нет, перед ним была смертная женщина, и эта женщина так невообразимо страдала, что непонятно было, как она еще жива. На ее побелевшем лице высокие скулы выделялись особенно сильно, даже неестественно, и Полу даже показалось, что она вот-вот потеряет сознание. Дженнифер на минутку закрыла глаза, посидела так, потом снова открыла их и сказала:
– ОН сказал тому гному, что я должна УМЕРЕТЬ. Сказал, что для этого ЕСТЬ ПРИЧИНА. – Голос ее был ломким от боли и болью отзывался у него в сердце.
– Я знаю, – сказал Пол так нежно, как только умел. – Ты мне рассказывала.
– Какая же иная причина убивать меня? Только… только ребенок! – Как можно дать покой и утешение душе, с которой сотворили такое? – Какая может быть иная причина, Пол? Разве может быть иная причина?
– Не знаю, – прошептал он. – Возможно, ты права, Джен. Пожалуйста, перестань.
Она попыталась перестать и обеими руками стала вытирать слезы. Джаэль неловко подала ей шелковый носовой платок, и Дженнифер снова посмотрела на Пола.
– Но если я права… если он боялся, что этот ребенок родится, тогда… разве Дариен не должен обязательно быть ХОРОШИМ? Воплощать добро?
Ах, как много затаенного желания было в этом вопросе, как много души! Кевин бы на его месте солгал. Любой бы из тех, кого он знает, солгал бы – на его месте. А он, Пол Шафер сказал – очень тихо:
– Да, он обязательно должен быть хорошим. Или, возможно, соперником Могрима. Джен, мы НЕ МОЖЕМ узнать, кем именно он будет. И поэтому мне нужно знать, где он.
А Дьярмуд и его парни в это время погоняют своих коней. Вскоре они обнажат мечи и боевые топоры, будут стрелять из луков, метать копья. Будут храбры или трусливы, будут убивать или сами будут убиты, но всегда будут связаны друг с другом и со всеми остальными людьми.
Он поступит иначе. Он пойдет один во тьме навстречу своему последнему сражению. Он, который тогда вернулся почти с того света, скажет слова холодной и горькой правды и заставит женщину с израненным сердцем плакать так, словно сердце это прямо сейчас разорвется.
Двух женщин. Ибо светлые слезы невольно текли и по щекам Джаэль. И это она сказала вдруг:
– Они перебрались на озеро. В домик Исанны. Он давно пустует, вот мы и решили их туда отправить.
– Почему?
– Он ведь из андаинов, Пуйл. Я как раз рассказывала об андаинах Дженнифер, когда ты к нам подошел. Они растут и взрослеют не так, как мы, обычные люди. Еще нет года, а он выглядит, как пятилетний. И сейчас растет еще быстрее.
Рыдания Дженнифер стихали. Пол подошел к скамье, на которой она сидела, и сел рядом. После долгих колебаний, он взял ее руку и поднес к губам.
А потом сказал:
– Я не знаю никого, кто был бы красивее и лучше тебя, Джен. И каждая рана, которую я наношу тебе, в сто крат болезненнее отзывается в моей собственной душе, поверь. Я своей судьбы не выбирал, став таким, какой я есть. Я даже не очень уверен, что сам понимаю, какой я есть.
Он не смотрел на нее, но чувствовал, что она его слушает, а потому продолжал:
– Ты плакала от страха, опасаясь, что могла нечаянно выпустить на волю Зло. Я скажу лишь, что этого мы пока узнать все равно не можем. Зато вполне возможно, что Дариен станет нашей последней надеждой. И давайте все-таки помнить… – он поднял глаза и увидел, что Джаэль тоже подошла совсем близко, -… давайте помнить все трое, что Ким в пророческом сне открылось его имя, так что свое конкретное место у него в этой жизни есть. На Гобелене, созданном Великим Ткачом.
Дженнифер больше не плакала. И руку свою у него не отнимала. А вскоре подняла на него глаза, но обратилась к Джаэль:
– Объясни мне, а как ты отсюда за ним следишь?
Жрица, казалось, была застигнута врасплох.
– Лила, – только и сказала она.
– Та девочка? – спросил Пол, догадываясь, но не совсем уверенный. – Та самая, что тогда нас подслушивала?
Джаэль молча кивнула. Потом подошла к лежавшей на боку арфе и тронула одну за другой две струны. Еще немного помолчав, она пояснила:
– Лила каким-то образом настроена на своего названого брата. Как в точности это происходит, я не понимаю, но она ВИДИТ Финна, а он почти всегда неразлучен с Дариеном. Кроме того, мои жрицы раз в неделю доставляют им все необходимое.
У Пола от ужаса пересохло в горле:
– А что, если на них там нападут? Разве его не могут просто забрать и увезти?
– А с какой стати на них там будут нападать? – ответила ему вопросом на вопрос Джаэль, снова слегка трогая струны арфы. – На мать с двумя детьми? Да и откуда кому известно, что они там?
Нет, это просто какая-то фантастическая беспечность!
– А волки? – упорствовал он. – Волки Галадана?
Джаэль покачала головой.
– Их там не бывает, – сказала она. – И никогда не было. Это озеро охраняет от них некая сила.
– Какая сила? – спросил он.
– Не знаю. Правда, не знаю. Никто в Гуин Истрат этого не знает.
– А вот Ким знает, я уверена, – сказала Дженнифер.
Они довольно долго молчали, слушая, как Джаэль тихонько перебирает струны арфы. Ноты падали невпопад, точно играл ребенок.
Вскоре в дверь постучали.
– Войдите! – крикнул Пол.
Дверь отворилась, и на пороге возник Брендель.
– Я услышал музыку, – сказал он. – Я искал вас. – Он смотрел только на Дженнифер. – Во дворец только что кое-кто прибыл. По-моему, вам следует пойти. – Больше он ничего не прибавил. Глаза его были темны.
Все трое дружно встали. Дженнифер вытерла мокрое от слез лицо; откинула назад волосы и распрямила плечи. Она выглядела сейчас, как настоящая королева – так, во всяком случае, показалось Полу. Дженнифер первая пошла к двери, и они с Джаэль последовали за нею. Последним из комнаты вышел Брендель и закрыл за собою дверь.
Ким чувствовала раздражение и страх. Они решили привести Артура к Айлерону с самого утра, но затем Брок обнаружил в снегу замерзшее тело Зервана. И прежде чем они успели что-то предпринять – не говоря уж о том, что все были искренне опечалены этой внезапной смертью, – как узнали о внезапном прибытии в Парас Дерваль Шальхассана, из-за чего все во дворце буквально сбились с ног. В городе тоже царила суматоха.
Впрочем, лихорадочное настроение толпы находилось под неусыпным контролем – Лорин, Мэтт и мрачный Брок тоже поспешили на площадь перед дворцовыми воротами. Ким и Артур, оставшись в покоях мага одни, поднялись наверх и стали наблюдать из окна второго этажа за приготовлениями к встрече Шальхассана. Было совершенно ясно – как на непросвещенный взгляд Ким, так и на весьма опытный Артура, – что весь тот хаос, что царит внизу, на самом деле управляется чьей-то властной рукой. Она заметила немало знакомых людей, несколько раз пробежавших или проехавших мимо: Горласа, Колла, Брока. Кевин на полном скаку завернул за угол, держа в руках какое-то боевое знамя; где-то в толпе даже мелькнул Брендель, светлый альв, которого уж точно нельзя было ни с кем перепутать. Она указывала на них человеку, стоявшему с нею рядом, и называла их имена, стараясь говорить ровным и бесстрастным голосом.
Что оказалось, впрочем, весьма сложно. Хотя бы потому, что она понятия не имела, чего ожидать, когда прибывшая из Катала армия была с должными почестями встречена и принята и настала пора вести Артура Пендрагона к Айлерону, Верховному правителю Бреннина. Она ждала три сезона – осень, зиму и всю эту весну, больше похожую на зиму, – пока ей не приснился сон, позволивший вызвать из небытия этого героя, что стоял теперь с нею рядом, сдержанный, внимательный, печальный. Она понимала – каким-то глубинным чутьем, с помощью которого воспринимала теперь все вокруг, – что вызвать Артура было абсолютно необходимо, иначе у нее никогда не хватило бы на это мужества, не хватило бы смелости преодолеть тот смертный хлад, что царил на тропе, по которой она прошлой ночью прошла во тьме, озаряемой лишь тем огнем, что горел у нее на пальце.