— Катенька, — подала голос с дивана Акулинушка, — от окна сильно дует!
— Совсем нет, — откликнулась Катя, но чтобы отвязаться от тетушки, плотнее закуталась в шаль, лежавшую на ее плечах. И, понизив голос, снова обратилась к напряженно ожидавшему Щербатову: — Эли, знаете, я не стану лгать вам. Бахметьев мне и вправду нравится.
Она выговорила эти слова абсолютно спокойно, бессознательно гордясь своей смелостью, которая возвышала ее в собственных глазах. Отрицать чувства к Михаилу отчего-то казалось ей предательством, а кроме того, она была уверена, что Щербатов никогда не употребит во зло ее откровенность.
Когда слова были сказаны, Илья шумно выдохнул и сжал губы. Лицо его точно окаменело. Катя продолжала:
— Возвращаясь к вашим словам: я ведь не ошибусь, если скажу, что вы и себя считаете человеком исключительным?
— Вы правы, — сухо отозвался Илья, — так и есть.
— Но, тем не менее, вы не единственный среди ваших друзей, кто высоко оценил мое обаяние и прочие достоинства. Это ни о чем не говорит вам?
Илья долго молчал, прикусив губу и не глядя на девушку.
— В этом есть зерно истины, — промолвил он наконец. — Но, поймите, Катрин, у мужчин все по-другому. Самой красивой нам кажется та, что красива для многих, — это природа, которой противиться бессмысленно. А женщины, по крайней мере, такая, как вы, должны проникать в самую суть вещей, не обольщаясь…
— Подождите-ка, — Катя требовательно развернулась к нему, — не хотите ли вы сказать, что я нравлюсь вам лишь потому, что нравлюсь и другим?
Илья в недоумении приподнял брови и несколько мгновений молчал, похоже, не зная, что ответить.
— Разумеется, нет, Катрин, — пылко возразил он наконец. — Это не так! Поверьте, вы не первая барышня, которой увлечены мои друзья, но до сего дня я никогда не разделял их пристрастий. Вы — первая, очарованию которой я не смог противиться… Поверьте, это правда!
Эти заверения Кате решительно не понравились, вызвав в душе нечто похожее на ревность и возмущение. Быть лишь одной из многих девиц, которым поклонялись друзья брата, отнюдь не являлось предметом ее мечтаний. Она молчала так долго, что Щербатов не выдержал.
— Катрин, почему вы молчите? — он встревоженно и чуть-чуть виновато заглянул ей в глаза. — Ответьте мне…
Катя вздохнула, раздраженно теребя бахрому шали:
— Эли, ну что я могу вам ответить? Вы не хуже меня знаете, что мы можем быть только друзьями. Так к чему мучить друг друга?
Юный гвардеец покраснел. Намек, содержавшийся в словах девушки, был совершенно прозрачен: она уже более чем достигла брачного возраста, годы уходили, а для него, как и для любого другого офицера, брак до достижения двадцати трех лет был невозможен.
— Я готов уйти в отставку, если потребуется, — глухо сказал Илья, не глядя на нее. — Достаточно одного вашего слова…
«Глупенький, глупенький мальчик, — с нежностью подумала Катя. — Ну какой из тебя муж? Да и кто позволил бы мне выйти замуж за восемнадцатилетнего мальчишку, даже если бы я и захотела?»
— Эли, — тихо ответила она, оглянувшись на тетушку, которая клевала носом над своим вязанием, — спасибо! За ваши чувства, за вашу преданность. Я очень рада, что у меня есть такой друг, как вы. Но давайте не будем торопить события. Пусть все идет, как идет.
— Хорошо, — Илья отозвался хрипловатым шепотом, точно голос внезапно изменил ему. С минуту он молчал, мучительное колебание отражалось на его бледном лице, он словно боролся с желанием сказать что-то еще. И наконец не выдержал: — Катрин… Он же разобьет вам сердце… Он уже играет вашим сердцем.
— Каким же образом? — холодно осведомилась Катя.
— Я знаю, что Бахмет давно не появлялся здесь, хотя не может не знать, что вы его ждете. Я бы никогда так не смог! Что это как не расчет, не стремление заставить вас страдать, пробуждая еще более сильные чувства? Или, кто знает, может быть, он уже охладел к вам?..
Катя молча отошла от окна и села на диван рядом с дремлющей тетушкой. Вздрогнув, та открыла глаза и уставилась на племянницу:
— Ох, неужели я заснула? Вот она, старость, уже на пороге! А где же наш гость?..
— Мне пора, Акулина Никодимовна, — отозвался Илья, нервно проведя рукой по волосам. — Был очень рад повидаться с вами.
Он на секунду застыл, вопросительно глядя на Катю и, поняв этот взгляд, она поднялась, чтобы проводить гостя до дверей гостиной.
— Катрин, — тихо попросил юноша, когда они остановились на пороге. — Не сердитесь…
— Я не сержусь, Эли, — вяло сказала Катя. Этот разговор уже вымотал ей всю душу и сил держать лицо просто не осталось. — Мы друзья, как и прежде, если, конечно, вас устраивает моя дружба.