Илья осторожно взял ее ледяную руку и, склонив голову, прикоснулся к ней губами. Уверять ее в своей преданности он не стал, сказал просто:
— Не лишайте меня этой дружбы, хорошо? Несмотря на то, что я был сегодня таким наглым и нудным болваном. Клятвенно обещаю впредь быть более приятным и скромным собеседником.
Катя молча кивнула, выдавив улыбку. Когда Илья ушел, она снова опустилась на диван рядом с тетушкой и погрузилась в свои невеселые мысли.
Михаил не появлялся уже неделю. Кто знает, почему? И так ли уж неправ был Щербатов?
Глава 13. Неожиданная встреча
В католическом храме Пресвятой Троицы, что расположен был в Немецкой слободе, стояла гулкая тишина. Месса уже подошла к концу, и лишь немногие прихожане еще оставались в церкви. Лицо Кати, остановившейся на пороге рядом с братом, разочарованно вытянулось: ей так хотелось послушать орган, о котором она столько слышала от своей покойной гувернантки! Но ничего не поделаешь. Возможно, ей удастся еще раз наведаться сюда. А вот долг, который привел в эти стены, не терпит дальнейших отлагательств: недаром мадемуазель Дюбуа снова приснилась ей в прошлую ночь и смотрела с таким упреком…
Александр незаметно пихнул в бок задумавшуюся сестру:
— Катерина, мы что, так и будем здесь торчать, как два волоса на лысине? Вон стоит падре, или как его там. Идем, скажем ему все, что нужно и возвращаемся, пока Акулинушка дуба не дала от беспокойства.
Александр говорил шепотом, но находившиеся в церкви люди, тем не менее, начали оборачиваться на них, словно угадав в этих молодых людях чужаков. Подошедший мальчик-служка протянул Александру корзинку для пожертвований и тот, без особой радости развязав кошелек, опустил в нее двугривенный. В ту же минуту худощавый пожилой капуцин, беседовавший возле исповедальни с кокетливо одетой барышней, сделал ей знак, прося повременить, и приблизился к Шехонским.
— Мадемуазель, мсье, — негромко произнес он по-французски, — я вижу, что вы не из здешнего прихода. Меня зовут падре Моретти. Могу я чем-нибудь быть вам полезен?
Нерешительно откинув вуаль с лица, Катя изложила просьбу о заупокойной мессе для своей гувернантки. Падре выслушал ее с сочувственным вниманием, спросил, сколько прошло времени со дня смерти усопшей, каковы были обстоятельства ее гибели, и пообещал выполнить просьбу.
— Кроме того, — прибавил он, — совсем скоро День Всех Усопших, это второго ноября. Было бы желательно заказать заупокойную мессу и в этот день.
Княжна согласилась, поблагодарив священника, и тот подозвал служку, чтобы он проводил господ в церковную лавку, находившуюся снаружи.
— Саша, ты сходи в лавку один, а я подожду тебя здесь, хорошо? — попросила Катя. — Тут все так необычно, мне хочется посмотреть.
Александр, рассудив, что никто не обидит девушку в церкви, не стал возражать. Когда он вышел, Катя покинула притвор, прошла вдоль ряда резных скамей, с любопытством разглядывая убранство церкви, и умиленно улыбнулась при виде трогательно-наивных, ярко раскрашенных статуй святых.
В следующее мгновение в поле ее зрения оказалась молодая дама, молившаяся в одном из боковых приделов, и сердце неожиданно екнуло. Что-то очень знакомое было в этой высокой, стройной фигуре, в высокомерной манере держать голову, не склоняясь даже перед святыней. Блеск множества свечей слепил глаза, но когда незнакомка, повернувшись, выступила из тени, и на свету блеснули ее ярко-рыжие волосы, у Кати перехватило дыхание.
Почти не дыша, она смотрела на ту, что медленно шла теперь по проходу, приближаясь к ней. Синие глаза, милое, серьезное веснушчатое личико, гордая стать… Не замечая Кати, Оршола Есенская прошла мимо и остановилась возле каменной чаши со святой водой. Тихо плеснула под ее пальцами вода, и венгерка спокойно осенила себя крестным знамением.
Девица, которую Катя прежде заметила возле исповедальни, приблизилась к Оршоле и защебетала что-то, по-свойски беря ее за локоть. Они явно собирались уходить и Катя наконец пришла в себя. Не думая о том, что делает, забыв о поднятой вуали, о том, что Саша с минуты на минуту появится здесь, она шагнула вперед и сдавленно окликнула венгерку:
— Оршика!
Оршола медленно, словно нехотя, обернулась и смерила Катю вежливо-равнодушным взглядом.
— Vous vous trompez, mademoiselle. Je ne vous connais pas, (Вы ошибаетесь, мадемуазель. Я вас не знаю (франц.) — сухо изрекла она и, взяв за руку свою подругу, которая с любопытством уставилась на Катю, потянула ее к выходу.