Долго рассматривать достопримечательности купеческого дома не получилось. К нам в гости пришёл поручик, который вынужден будет, во время этой командировки, ютиться в более маленьком доме, вместе с коллегами из финансового ведомства и сообщил, что если мы хотим попасть в комендатуру на обед, то ехать туда надо прямо сейчас, так как ровно через час лавочка закроется. Пришлось всё оставить и в срочном порядке выдвигаться в сторону столовой, противопоставлять себя коллективу, с первых же дней, не стоит, хотя, как кормят в той забегаловке, я уже знаю.
В комендатуру так и так сегодня попадать надо, постановку на временный учёт, в этом городе, ещё не отменили, и даже такому липовому поручику, в отставке, как я, это надо делать, в обязательном порядке. Совмещу, не очень полезное, с не очень приятным и такое в жизни бывает, как оказалось.
День приезда, на новое место, обычно бывает не очень спокойным, но в данном случае всё сложилось с точностью наоборот. Никто в этом городе не ждал нас, не жаждал встречи и даже не пытался потревожить, хотя бы по каким нибудь ничего незначащим вопросам. У меня создалось такое впечатление, что мы вообще сюда зря, так рано, заявились. В порту про иностранные корабли слыхом не слыхивали, в штабе, адъютант главного тыловика, нас заверил, что в ближайшее время у его начальника никаких встреч с поставщиками, чего бы то нибыло, не запланировано, да и в комендатуре на нас смотрели, как на полоумных. А капитан, ставивший на учёт, так и вовсе заявил:
— Приехали, так и сидели бы себе тихонько. Чего от дела людей отрываете? Кто вас в строевую часть, таких убогих, отправит? Один в отставке, другой портянками заведует, а эти двое, так и вовсе пожизненную бронь имеют.
Такое отношение к нашей, как ещё совсем недавно казалось, очень важной команде, вызвало во мне огромное разочарование местными властями. Я-то думал меня здесь с оркестром встречать будут? Ну не все конечно, но хотя бы работники тылового ведомства могли бы. А здесь? Полное пренебрежение и никакого уважения, к столь важной персоне. Хотя у моих спутников настроение наоборот, даже улучшилось, после визита в порт и штаб, стоящий неподалёку. Финансовые работники так вообще вели себя странно, оказались без обеда и нисколько не расстроились из-за этого.
— Так. И чем нам, в таком случае, заниматься? — спросил я, принёсшего новости из штаба, поручика. — Может съездить на склады и проверить их готовность к предстоящей приёмке груза?
— Что вы, господин Тихомиров? Не стоит этого делать. Выдался свободный вечер, так проведите его с большей пользой, для себя. Склады эти сколько не проверяй, они никогда полностью к приёму готовы не будут. Поехали лучше с нами, в офицерский клуб, там по вечерам говорят очень весело бывает — предложил мне военный.
— В клуб? А что там делать? — переваривая услышанное, спросил я его.
— Найдём что. Всё веселее, чем здесь сидеть. Мы все едем, даже гражданские и те собираются.
Может действительно прокатиться, посмотреть, чем занимаются в свободное, от службы, время офицеры гарнизона. До этого я никогда в таких местах не бывал, да и общение с новыми людьми, в этой стране, лишним не будет. Я уже было открыл рот, чтобы сказать о своём согласии отправиться вместе со всеми, но потом вспомнил, в каком наряде приехал в этот славный город, подумал о том, а вдруг встречу в общественном месте кого нибудь из тех, кто знал меня ещё капралом или даже унтером. И что я им скажу про своё новое звание, как буду изворачиваться, пытаясь избежать каверзных вопросов?
— Нет, я, пожалуй, останусь — ответил я поручику. — Устал за эту поездку, чёрт её подери. Лучше прилягу, книжку почитаю. А вы поезжайте конечно. Действительно, придёт завтра транспорт и будем сидеть безвылазно, возле него. Поезжайте, развейтесь.
Транспорт завтра не пришёл, не пришёл он и послезавтра. Моим компаньонам и помощникам, пришлось ещё два вечера развлекаться в офицерском клубе, появляясь дома ближе к середине ночи. У меня же за это время состоялась лишь встреча с генералом, начальником тыловой службы и знакомство с военной литературой, которой моё временное жилище было просто завалено. На улице я почти не появлялся, ездил только вместе со спутниками на обед, в комендатуру и возвращался с ними обратно, завтраки и ужины мои знакомые пропускали, а одному на них ездить мне не хотелось. Обходился чаем с сушками, которых, на второй же день пребывания в этом доме, купил чуть ли не целый мешок.