Выбрать главу

Взяв с собой керосиновую лампу и ёмкость для овоща, я вышел в ту комнату, откуда можно было попасть в просторное подполье, мало чем похожее на деревенскую яму, для хранения овощей и консерваций.

Наш подопечный всё так же лежал на домотканой дорожке, которую мы ему предусмотрительно постелили, прежде чем оставить тело в одиночестве. Но тот факт, что поза его изменилась, за время моего отсутствия, говорил мне открытым текстом, узник очухался и сейчас только делает вид, что всё ещё в отключке. Поставив лампу на земляной пол, я отыскал пустое, деревянное ведро, оставшееся здесь от предыдущего хозяина, перевернул его донышком в верх и сел, на довольно крепкий предмет. Человек, лежащий на полу, на мои манипуляции не обращал никакого внимания, продолжая прикидываться ветошью.

— Андрей Сигизмундович! Хватит вам уже разыгрывать из себя смертельно больного, не приведи господь войдёте в образ основательно, а нам с вами ещё побеседовать надо.

Тавровский принял правильное решение. Он открыл глаза и немного щурясь, от тусклого света, стал приподыматься, пытаясь усесться на холодном полу, помогая себе, при этом, связанными за спиной руками.

— Кто вы такой и что вам от меня надо? — спросил финансист, не узнавший меня в бороде и скорее всего, успевший позабыть мой тембр голоса.

— Неужели я так изменился, что меня уже невозможно узнать? Мне так кажется, что за это время я только похорошел.

— Бросьте загадывать свои ребусы. Скажите кто вы такой и перейдём к делу. Вам деньги нужны? Говорите сколько и закончим этот маскарад.

— Да зачем мне твои деньги? У меня у самого пятнадцать миллионов в кармане лежит. А с тобой я встретился лишь для того, чтобы посоветоваться, стоит ли ими ещё с кем то делиться.

— Максим?! — спросил подследственный, наконец то сообразив, с кем разговаривает.

— Ну а кто же, по твоему? Дух Святого Патрика, что ли?

Более-менее правдиво Тавровский стал говорить только после общения с Седым. Сам бить, подозреваемого, я отказался и не потому что мне его было жалко, отнюдь не поэтому, просто мне не хотелось сильно падать в его глазах, всё таки мы с ним образованные люди и мордобой, это не наш метод.

— На, утрись, смотреть противно — кинув Андрею кусок тряпки, сказал я. — И стоило запираться всё это время, мы же с тобой культурные люди, обо всем можем договориться. Так ведь?

— Спрашивай — коротко ответил, мало похожий на себя, работник министерства.

— Вопрос первый: — Кто отдал приказал меня убить, вашим чудо охранникам?

— Я не знаю. Меня только поставили перед фактом и то только после того, как это всё произошло. Сказали, что было принято решение ликвидировать тебя, после получения письма из банка и всё. Ты что же думаешь, это я хотел твоей смерти?! Да зачем мне это надо? Мне хватает того, что мне дают.

— Кто тебя поставил, перед этим фактом? — задал я, промежуточный вопрос.

— Помощник военного министра. Вся операция проходила под их контролем, они, как хотели, так и поворачивали её. Мы только выполняли свои прямые обязанности, нам было поручено найти человека, вот я тебя и нашёл. Между прочим, не без помощи твоего друга.

— Морозов что, тоже в курсе всего?

— Ты что издеваешься? Кто же с ним беседы на такие темы вести будет, он же мямля. Всегда таким был и через столько лет, совсем не изменился. Он просто оказался вовремя в нужном месте и всё.

— Тогда вопрос второй: — Меня продолжают искать? И если да, то кто и какими силами?

Тавровский усмехнулся, в кровь разбитыми губами и ответил:

— Это сразу три вопроса, но я тебе на них всё равно отвечу, хотя раньше ты вроде бы умнее был. Не спрашивал, про такие глупости. Все тебя ищут.

— Ты не ответил, кто. Кто конкретно меня ищет?

— Все, говорю же, чего тебе непонятно. Все, кому ещё не лень этого делать, и кто хочет получить свои деньги. Такой ответ тебя устроит?

— Устроит, наверное.

Ещё часа пол я узнавал фамилии и должности людей, завязанных в деле, на котором я погорел. Тавровский, примерно столько же, пытался выяснить у меня, чего я собираюсь с ним делать дальше. Потом, минут пятнадцать, мы отдыхали друг от друга, я дышал ночным воздухом, а человек, сидящий в подвале, пил водку, которую ему принёс Седой, от чая он отказался.

Когда мы снова встретились я стал выспрашивать у моего знакомого, о ситуации в банке, где лежат наши деньги, о том есть ли мне смысл пытаться уехать за границу и конечно же выяснять, какое официальное обвинение мне предъявлено. Хорошего было мало, а если быть откровенным, хотя бы самим с собой, то его не было совсем. В банке, на постоянной основе, сидит человек в штатском, а возможно, что даже и не один, из военного министерства, моя фамилия внесена в чёрный список на всех погранзаставах страны, а преступление, из-за которого меня разыскивают, тянет на два пожизненных срока и расстрел, через повешение.