С тем, что всё вспомнил, на этот раз надеюсь действительно всё, я уже свыкся, жаль конечно, что обстановка не позволила порадоваться этому событию в волю, но ничего, это я как нибудь переживу. А вот с тем, чего дальше делать, в глобальном масштабе, с этим надо досконально разбираться. Вариантов имеется море, оно даже больше того, которое совсем рядом плещется. Конечно большая их часть не сулит мне в этой стране ничего хорошего, но тем не менее. Будь у меня фамилия, под которой удалось походить всего лишь один день, было бы всё на много проще. Рванул бы я из этой армии, куда глаза глядят, получил бы новый паспорт, в замен утерянного, на фамилию Тихомиров и всё, жил бы себе припеваючи, забыв о товарище Бесфамильном, как о страшном сне. Сейчас же этот номер не пройдёт. Фамилию менять я не могу, у меня на неё много чего завязано, а под этой разгуливать долго, мне трибунал не даст. Как только засветится она, где нибудь на просторах России, так меня тут же схапают и снова будут стращать каторгой, с дезертирами тут разговор короткий, даже с теми кто из добровольцев сбежал, об этом нас в первый же день вступления в эту организацию, предупреждали. И что тогда остаётся? Да в общем тоже самое, продолжать воевать до полной победы, только делать это уже с умом, которых у меня вчера, сразу на два больше стало и надеяться на то, что война эта не продлится вечно. Да и как кинешь этих людей, которые за последнее время стали мне, как братья. Не с каждым братом, за всю жизнь, такое пережить доведётся, как с этими, вчерашними бандитами, здесь хлебнуть пришлось.
Определившись с тем, что вариантов, как жить дальше, у меня, на самом деле, нет так уж и много, какое то время сидел ни о чём не думая, просто глядя на искры, вылетающие из костра. Но потом, незаметно для себя, стал вспоминать сытую жизнь в Америке, иногда возвращаясь в действительность и сравнивая их. А закончилось всё это мыслями на тему, как такое со мной вообще могло случиться? Нет, ну это же надо, на войну попал, о которой несколько месяцев назад только из газет знал. Бывает же такое? Вот ещё тоже вопрос, с какого перепуга со мной такое происходит? Вчера свалился за борт и очнулся чёрт знает где, сегодня волной смыло и башку так припечатало, что забыл кто такой и чем занимаюсь, напрочь. С чего это ко мне вся эта гадость прилипает? Неужто кому то там, на верху, не терпится меня по быстрее под землю загнать? Хотя, если бы очень хотелось, то наверняка бы уже давно всё сделали.
В очередной раз не найдя ответов, на те же самые вопросы, на которые не находил их и раньше, вспомнил про ребят, оставшихся на Аляске, про бедолагу Морозова. Доплыл ли он к себе домой или сгинул, со всеми остальными, в морской пучине?
Так не заметно ночь и пролетела, пора будить мужиков, тем более двоим из них надо, как можно быстрее добраться до санчасти, с пулями в руке и плече долго ходить в грязи, и холоде совсем не безопасно. Да и мне не мешало бы показаться доктору, рана у меня хотя и ножевая, и не очень глубокая, но тоже довольно неприятная.
На доклад к капитану пошёл лишь после общения с санитарами, правда перед этим побывал ещё в нашей землянке, жрать хотелось, сил нет, да и форму привести в порядок тоже надо было.
Командир полка смотрел на меня, как на приведение, у меня создалось такое впечатление, что он действительно не верит своим глазам.
— Тихомиров, ты? Но откуда? Мы же вас всех уже похоронили? А ты вдруг взял и появился — спросил он меня, потрогав при этом руками.
— Виноват, това… — начал я оправдываться, чуть было не назвав капитана, товарищем. — Виноват, господин капитан. Не успели вернуться вовремя, в пути задержались дольше, чем положено было.
— Да ты садись — не сильно обращая внимание на мои слова, предложил командир, так и продолжая подозрительно поглядывать в мою сторону. — Рассказывай давай, как смогли в живых остаться? Какими путями сюда добирались? И самое главное доложи, сколько с тобой людей вернулось.
Не успел я и рта открыть, как в палатку ворвался начальник штаба, в звании поручика и тоже сильно удивился моему появлению.
— Вот это да, Тихомиров! С того света пришёл!? Ну расскажи нам, как там, вдруг пригодится?
Долго рассказывать я не в состоянии, доложил всё вкратце. Особенно налегал на геройство младшего унтера и его добровольцев, по моему мнению, погибших в неравном бою, но в конце не забыл упомянуть и о своих солдатах, которые тоже в грязь лицом не ударили. Краткость она конечно хорошая штука, но видно не в данном случае, не впечатлила она моих начальников.