— Дело есть для нас? — спросил я его, истолковав сказанные слова по своему.
— Пока нет — ответил капитан, растягивая слова и тут же сказал более резко: — Будет. Будет тебе дело. В этом можешь не сомневаться. И очень скоро, но это между нами.
— Понял — теперь я потянул слова. — Могу быть свободен?
— Ступай. Людей не забудь забрать. Вот список на них — сказал мне хозяин палатки, сунув в руки серую бумажку.
Переданные мне добровольцы оказались из разных сотен. С виду были они вполне обычными солдатами. И как это командир определил, что они люди опытные? Как бы не подсунули ему гнилой товарец. Придётся самому, сегодня же, проверять их, ну хотя бы на стрельбище, для начала.
Ещё пять лопат и по десятку гильз купили ближе к вечеру, естественно за счёт новых бойцов. После ужина они привели к одинаковому размеру, с нашими и свои лопаты, и патронташи успели забрать, всё у того же сапожника, а ближе к отбою, во время снаряжения гильз, рассказали о себе и предыдущей службе.
Дело нам действительно нашлось быстро, как только возобновила работать мясорубка, так и стали мы нарасхват. То в один конец нас кинут, то другой заткнут, то прямо по середине заставляют идти, вместе с остальными, на прорыв. Вот тут-то нам и пригодились мои укороченные лопаты, которые таскать приходилось за спиной.
На первый раз мне пришлось приказ отдавать, чтобы у каждого добровольца, нашего подразделения была с собой такая штуковина, наравне с винтовкой и патронами. А на второй, после того, как смогли при помощи их окопаться на голом поле и остаться в живых, уговаривать никого не надо было.
Не смотря на военную хитрость, за неделю боёв, осталось нас всего семеро, а ещё через три дня, пятеро. Хорошо, что не убило никого, а только ранило, но всё равно, группа то к серьёзному делу уже не готова, тем более из моих старых друзей один в строю остался, остальные по госпиталям лежат.
Пока я переживал по поводу слабости своей группы, её ослабили ещё сильнее. Пришёл приказ на меня. В нём говорилось, что через три дня, к полудню, обязан прибыть я в Ростовскую комендатуру, для вручения обещанной награды.
— Вот видишь, как сложилось — сетовал командир. — Отправить я тебя не могу, здесь ты мне нужен. А не отправить не имею права. Так что собирайся давай и самостоятельно добирайся до моря, ну а там ищи на чём до Ростова поплывёшь. Приказ у тебя на руках, подписан он большим человеком, обязаны взять на любое судно.
— Господин капитан, просьба у меня имеется — не много смущаясь, заговорил я.
— Говори, всё что в моих силах сделаю.
— С паспортом у меня проблема. А попросту говоря нет его, утерян. Не могли бы вы мне документ выдать, на основании которого новый дадут.
— А зачем он тебе сейчас? После окончания боевых действий получишь, вместе со всеми.
— Да дело у меня в Ростове имеется, а без паспорта оно не решиться — ещё больше смущаясь, сказал я.
Капитан задумался. Хотя, вроде бы, ни о чём таком я его не прошу. Ему и надо то выдать мне бумажку, в которой будет написано, что я такой то и такой то, прохожу службу там то и там то, и всё.
— Не писал я таких бумаг никому, дозволения на это не было — засомневался капитан. — Но думаю ничего в этом предосудительного нет. Тем более ты у нас герой. В полку, среди младшего состава, твоя медаль первая. Так что сделаю, пожалуй. Зайди перед убытием.
Из расположения убыл после обеда, мог и раньше, но не думаю, что где нибудь ещё станут кормить голодного унтера, из чужого полка, когда своих едоков хватает, а сухого пайка, мне не полагается. Может придётся голодать до самого Ростова, хотя накормят там или нет, тоже не известно.
До моря потопал пешком, телеги по дороге ехали только на встречу и создавалось такое впечатление, что обратно они вовсе не возвращаются, если это так, на самом деле, то к сроку, по указанному в приказе адресу, могу и не поспеть. Так продолжалось до самого вечера, а потом движение транспорта круто поменяло направление, все вдруг, как то сразу, стали ехать в обратную сторону, в ту, в которую и я шёл. Правда легче от этого мне не стало, потому что брать меня к себе, никто даже и не пытался, да и не просился я к ним, а куда проситься, если всё ранеными забито.
— Максим — тихо окликнули меня, с одной из телег.
— Да — не стал я скрывать своего имени, хотя разглядеть, кто со мной говорит, не смог.
— Ближе подойди, говорить тяжело — снова сказал человек, лежавший на телеге, ехавшей не много впереди.
Я подошёл, мне и самому было интересно, кто же там лежит. Но узнать кого то, из двух человек, лежащих на соломе и накрытых тонкими чёрными одеялами, не смог.