— А кто его знает? — ответил я, провожая взглядом фигуру явно нерядового турка.
Мы, как заворожённые следили за каждым шагом человека в красных штанах, а потом чуть ли не в один голос, еле сдерживаясь, чтобы не заорать, прошептали:
— Да он же обосрался.
Мужик, первоначально передвигаясь размеренным шагом вдруг резко припустил, добежал к маленькой сараюшке и быстро заскочил в неё. На наше счастье, туалет был расположен не в зоне видимости часовых и это позволило нам сделать правильный вывод. Это наш шанс, единственный и в своём роде неповторимый.
Засранца взяли на месте преступления. Мой приятель резко открыл дверь, а я сильным ударом в голову помог гражданину быстро справиться со всеми делами и тут же подхватил его под руки, чтобы не дать телу провалиться, куда не надо. Мой помощник, тихо выругавшись напялил военному штаны и кое как затянул на них тонкий ремешок, ну не тащить же его через всю крепость в таком виде. Затем мы постояли несколько секунд пытаясь понять сильно ли нашумели, а не услышав ничего подозрительного пошли обратно, тем же маршрутом, что и подходили сюда.
Пленника я освободил без лишних разговоров. Мне и надо то было бесшумно отдёрнуть задвижку и стараясь не скрипеть открыть дверь.
— Выходи — позвал я арестанта.
Мужик выбрался наружу и тут я понял, как мы влипли. Во-первых, у него не было никакой обуви, а во-вторых он сильно хромал на левую ногу, придерживая её в районе бедра.
— Ты чего ранен? — спросил я его шёпотом.
— Да, пуля в ноге сидит — ответил он и после секундной заминки добавил: — Но идти я могу.
Твою же маму, нам одного носить не переносить, а тут второй отыскался. Но материться или возмущаться, по поводу такой невезухи, смысла нет никакого, да и времени на это у нас не имеется. Ночного ходока скоро могут начать искать и тогда из крепости выбраться можно даже будет не пытаться.
— Прыгай — подставив спину, предложил я очередному наезднику.
Возвращались назад вдоль моря, но на этот раз шли по берегу до тех пор, пока не нашли место, где можно было выйти с побережья с раненым и бесчувственным телом, на руках. Привал сделали только раз и то только для того, чтобы поменять лошадей, для всадников. В крепости наверняка уже обнаружили пропажу, а следом за ней и отсутствие часового на воротах, хотя могло быть и наоборот, потому что смены караула, пока мы были там, так и не было.
Получилось так, что, получив проблему в виде раненого, господь бог сжалился над нами и отвёл от нас все остальные. Погони за собой я так и не обнаружил, как не проверялся. Ну хотя бы что то.
Повезло нам и с новыми членами отряда. Один из них, тот у которого ранена нога, был русским военным, аж в чине поручика, а второй, адъютант, или что то в этом роде, самого начальника укреп района. С первым мы познакомились сразу, а вот со вторым лишь после того, как он очнулся и то через переводчика. Турок иностранными языками не владеет, а в моём арсенале турецкого не имеется, не знаю к сожалению, ли, или к радости. Зато поручик по ихнему балакал, он нас и познакомил с языком, отказывающимся нормально разговаривать. Сил моих хватило лишь на пол дня, а силы моих товарищей кончились ещё раньше, но я подумал, что лучше будет если кто нибудь из нас сдохнет от усталости, чем всех вместе поймают из-за нерасторопности. Забег прекратили в непролазном кустарнике, росшем между двух сопок, причем команду я отдал ту, которая предполагала сразу же устраиваться на ночь. Пускай меня дома хоть расстреляют, но здоровья, идти дальше, сегодня, у меня больше нет.
На привале, первым делом, осмотрел рану поручика и пришёл к выводу, что дело у парня совсем плохо. Я конечно не спец, но кажется мне, что до гангрены ему осталось совсем ничего. Поэтому оставлять его здесь с охраной, а с турком и кем нибудь ещё из своих, идти дальше, не получится, а так хотелось. Перекусили по быстрому и тут же завалились на боковую, оставив бывшего заключённого в карауле.
Разбудил он нас через два часа, и мы сразу же потопали дальше, пришлось поменять планы, с раненым на руках, добираться до своих, мы ещё долго будем.
Ночь снова была холодной, но от беглого взгляда на карту меня не морозило, а вот поручика нашего просто трясло на свежем воздухе. Пришлось одевать его во всё, что было, но это ему мало помогло, парня изнутри колотило.
До сарая, в котором провели первую ночь после выхода, добрались на четвёртый день пути. Наш пленный к этому времени совсем сдал, да и турок, которого всю дорогу стращали им, давая понять, что если наш помрёт, то и ему не жить, выглядел не лучше.
Но именно он предложил вынуть пулю из ноги поручика, правда для этого требовалось развести костёр, что делать было очень опасно. Смотреть в глаза умирающего человека и ничего при этом не предпринимать, мало кто сможет, вот и я не смог. Костёр разожгли, прокипятили во фляжке воду, прокалили на огне два ножа и пленный адъютант приступил к операции, попросив меня быть у него ассистентом. Двое наших держали поручика за ноги, двое за руки, один стоял над ним с факелом, в зубы мужику сунули палку, обмотанную не свежей тряпкой и стали резать.