— Теперь, душа моя, сказалъ Киттербелъ, обращаясь къ своей женѣ: — я думаю, намъ время отправляться. Дядюшка, мы встрѣтимся ужь въ церкви съ другими кумовьями — это мистеръ и мистрисъ Вильсонъ — ближайшіе наши сосѣди, люди превосходные. Хорошо ли ты закуталась, душа моя?
— О, да, мой другъ!
— Смотри, не нужно ли тебѣ другую шаль? спросилъ заботливый супругъ.
— Зачѣмъ, душа моя! не нужно, отвѣчала очаровательная мать, принимая протянутую руку Домпса, — и маленькое общество помѣстилось въ наемной каретѣ, которой предстояло отвезти его въ назначенную церковь.
Домпсъ во всю дорогу старался занимать мистриссъ Киттербелъ своимъ разговоромъ; онъ краснорѣчиво и въ увеличенномъ видѣ высказывалъ ей всѣ опасности, неизбѣжныя при кори, молочницѣ, зубкахъ и другихъ интересныхъ недугахъ, которымъ обыкновенно бываютъ подвержены дѣти.
Обрядъ (продолжавшійся, мимоходомъ сказать, не болѣе пяти минутъ) совершился безъ всякихъ приключеній. Священнику предстояло исполнить немедленно другія требы. Воспріемники исполнили свой долгъ, младенца окрестили, Домпсъ чуть-чуть не уронилъ его, — словомъ сказать, дѣло кончилось надлежащимъ порядкомъ, и въ два часа по полудни Домпсъ проходилъ уже Банковыя ворота съ тяжелымъ сердцемъ и непріятнымъ убѣжденіемъ, что вечеромъ ему слѣдовало находиться числѣ избранныхъ нѣсколькихъ друзей.
Вечеръ наступилъ, а вмѣстѣ съ нимъ явились къ Домпсу заранѣе заказанные башмаки, чорные шолковые чулки и бѣлый галстухъ. Горемычный воспріемникъ переодѣлся въ конторѣ своего друга и оттуда съ духоамъ, понизившимся на цѣлые пятьдесятъ градусовъ, отправился на улицу Грэтъ-Россель пѣшкомъ, такъ какъ погода прояснѣла и вечеръ былъ въ полномъ смыслѣ превосходный. Тихо онъ прошелъ Чипсэйдъ, миновалъ улицу Ньюгетъ и опустился съ возвышеній Сноу и Голборнъ. Всю дорогу онъ казался такимъ угрюмымъ, какъ статуйка на носу военнаго корабля, и почти на каждомъ шагу встрѣчалъ новыя причины къ своему неудовольствію. Въ то время, какъ онъ огибалъ уголъ Хаттонскаго сада, на него внезапно налетѣлъ мужчина, повидимому, пьяный, и непремѣнно сбилъ бы его съ ногъ, еслибъ въ ту же минуту не былъ поддержанъ очень ловкимъ молодымъ джентльменомъ, который въ это время какъ будто нарочно очутился подлѣ него. Неожиданный толчокъ до такой степени разстроилъ какъ нервы мистера Домпса, такъ и его нарядъ, что онъ едва стоялъ на ногахъ. Джентльменъ взялъ его руку и съ величайшей снисходительностію провелъ его до Фернивальскаго суда. Домпсъ, можно сказать, въ первый разъ въ жизни чувствовалъ признательность и старался выказать всю свою учтивость, и наконецъ какъ онъ, такъ и молодой человѣкъ разстались съ выраженіемъ сердечной другъ къ другу признательности.
— По крайней мѣрѣ есть нѣсколько благонамѣренныхъ людей въ этомъ мірѣ, проворчалъ человѣконенавистный Домпсъ, приближаясь къ концу своего путешествія.
— Раттъ…. таттъ…. тр-p-p-раттъ, простучалъ, въ подражаніе джентльменскому лакею, кучеръ наемной кареты въ двери дома Киттербела, въ ту самую минуту, какъ Домпсъ приблизился къ нимъ.
Изъ кареты вышла старая лэди въ огромномъ токѣ, старый джентльменъ въ синемъ фракѣ и три фамильныя копіи со старой лэди. Въ розовыхъ платьицахъ и такихъ же башмачкахъ.
«Вѣрно унего большое собрание» — со вздохомъ подумалъ крестный отецъ, отирая съ лица потъ и опираясь на чугунную рѣшетку у подъѣзда. Прошло нѣсколько минутъ прежде, чѣмъ Домпсъ собрался съ духомъ и постучался въ дверь. На стукъ его выскочилъ сосѣдній зеленщикъ, который нанятъ былъ за семь половиной шиллинговъ, но имѣлъ такія икры, что ему возможно бы увеличить плату вдвое. Появленіе этого новобранца, яркая лампа въ коридорѣ, стати Венеры на площадкѣ лѣстницы, въ добавокъ къ этому говоръ многихъ голосовъ и звуки арфы и двухъ скрипокъ — вполнѣ убѣждали Домпса, что его предположенія были слишкомъ основательны.
— Здоровы ли вы? сказалъ Киттербелъ, съ большимъ противъ обыкновеннаго шумомъ, высовываясь изъ маленькой боковой комнаты съ пробочникомъ въ рукахъ и разнообразными частичками сургуча, разсыпаннаго по его «невыразимымъ» въ видѣ неправильно разставленныхъ знаковъ препинанія.
— Праведный Боже! воскликнулъ Домпсъ, врываясь въ ту же комнатку, чтобъ надѣть тамъ башмаки, которыя онъ принесъ съ собой въ карманѣ, и еще болѣе изумился при видѣ только что вынутыхъ семи пробокъ и соотвѣтствующаго имъ числа графиновъ. — Скажи пожалуста, сколько же у тебя гостей?
— Не больше тридцати-пяти. Мы вынесли ковры въ заднюю гостиную, а въ передней поставили фортепьяно и зеленые столы. Джемима разсудила, что гораздо лучше будетъ накрыть ужинъ въ передней гостиной; знаете, на случай краснорѣчивыхъ спичей и тому подобнаго. Но, Боже мой! дядюшка, что съ вами? продолжалъ маленькій человѣчекъ, въ то время, какъ Домпсъ, надѣвъ одинъ башмакъ, объискивалъ свои карманы съ самымъ ужаснымъ искаженіемъ физіономии. — Что вы потеряли, дядюшка? ужъ не бумажникъ ли?