– Это сенсация!– завопил телерепортер в камеру.– Смотрите подробности в нашей вечерней программе!
Оставшись один, Роман несколько минут стоял, закрыв глаза и покачиваясь на носках ботинок,– верный признак душевного смятения, затем бросился в кабинет, где его встретили сухие аплодисменты.
– Браво, хозяин,– аплодировал Умник.– Я все слышал.
Мария лежала в кресле, закрыв глаза, с мерзкой лентой на губах. Ее лицо напоминало холодный могильный мрамор – так она была бледна.
– Что с ней?
– Только не делай резких движений. Осторожно сними ленту. Ей просто стало дурно от духоты. Вот-вот накатит гроза…
Жерла автоматов в лапах безликих убийц стерегли каждое движение. Роман бережно отодрал от лица липкую ленту. Мария легко открыла глаза; нет, ее взгляд был спокоен и строг:
– Со мной все в порядке, Ром. Просто я не хочу смотреть.
– Хо, хо,– встал Ульрих фон Арцт,– с моим визитом ваша любовь стала острее.
Но почему-то в его лице было больше тоски, чем насмешки.
– Пора кончать нашу комедию,– заметил Батон.
– Пора! Запомни, мне отвратительна анонимность. Бить матушку планету кастетом из-за угла слишком нечестно. Числиться в мертвых, будучи живым,– ужасно. Такое чувство, что ты мертв на самом деле. Так вот, Батон, я жив. Жив! Вот все, что я хотел сказать.
Умник на миг прервался и тревожно прислушался, в доме стояла мертвая тишина.
– Понятно, что заявиться с того света слишком опасная затея. Что ж, Роман Толстов, я готов дорого заплатить за каждую свою прихоть. Я бы, пожалуй, мог вернуть тебе Машину. Не усмехайся, я не шучу. Но, увы, дурачок, я уверен, что точно такая же Машина будет у тебя. И совсем скоро, не позднее чем через полчаса после нашего горячего расставания. Видишь! Это они, они, Батон!
И вновь все предметы в кабинете, все корешки бесчисленных книг в шкафах, все паркетные шашечки на полу, все мелочи на письменном столе вдруг озарились золотым мерцанием пронзительного света. Света, идущего ниоткуда. Световые брызги превратили комнату и людей в один узорчатый ковер.
Мерцание длилось долю секунды и погасло. У Батона было чувство, что он только что видел суть вещей.
– Это ломится стража вечности, вот они и помогут тебе.– Его лицо исказила гримаса отчаяния и злобы.– До встречи в кишках времени! Эй, умники, нам пора.
Ульрих фон Арцт поднес к глазам циферблат без стрелок. Макушка треугольной пирамидки в центре Машины времени горела раскаленным огнем. Три фиолетовые тени сделали то же самое. Батон не верил тому, что видел: у всех монстров на запястьях так же зловеще чернели кусками полированного мрака Машины. Но ведь Великий Дар был один-единственный? Тут, в комнате, брызнули столбы желтого огня, четыре луча пронзили навылет потолок, и Батон с Марией остались одни.
Уже совсем рядышком прокатился гром; ветер все сильней рвал портьеру на приоткрытом окне. Ткань бурлила на стекле шелковым потоком. Только полуденное солнце продолжало ускользать от наползающей тьмы и озаряло гору мрака лихорадочным блеском. Ожидание дождя становилось невыносимым, только ливень мог разрядить столь тягостное кипение черно-лиловых пучин. Из оцепенения обоих вывел обычный телефонный звонок.
Звонил внутренний телефон в столовой. Кто-то был в доме!
– Не ходи, Ром, я боюсь.
– Пойдем вместе.– Батон выдвинул ящик стола в поисках оружия, но ничего не нашел и с досадой толкнул ящик на место.
Проклятый телефон не умолкал.
Они вышли в коридор пустого и ставшего страшным дома, спустились в холл, уставленный цветочными вазами,– Мария страшилась наткнуться на тело убитого Кости, но холл был пуст – звон телефона ввинчивался в виски.
– Алло,– Роман надавил клавишу связи.
– Добрый день,– донесся сдавленный мужской голос из телефонного диска.
– Кто вы?
– На Земле меня зовут по-разному. Для вас я тренер по виндсерфингу… Вспомнили? Недавно я помог вам с женой выбрать устойчивый поплавок. В Мисхоре.
– Не помню. Вы звоните из ангара?
– Нет. Я в доме, неудачно застрял в стене на первом этаже. Та, что между кухней и детской комнатой. Он как раз отключил силовое поле.
– Ничего не понимаю!
– Роман, пройдите в комнату и помогите мне выбраться, и я все объясню.
– Ром, это он… – шепнула испуганная Мария,– страж…
– Если это шутка, то вам не поздоровится.– Батон отключил телефон.– Останься здесь.
– Но мне страшно одной.
– Я прошу тебя – останься!
Толкнув прозрачную дверь, Толстов в полном напряжении всех чувств прошел по коридору налево. В доме стояла странная тишина, если не считать близких раскатов грома. Сначала он открыл дверь на кухню – никого. Батон внимательно огляделся – ничего подозрительного. Затем остановился у детской комнаты; детей у них еще не было, а комната была по проекту. И здесь тихо. Роман прислушался и резко распахнул дверь. Из правой стены в полутора метрах от пола торчала… рука. И эта рука приветственно помахала Батону.
– Привет,– гулко раздалось в голове.– Подойди ближе и передвинь пирамиду на одно деление по ходу часовой стрелки.
Внимательно оглядевшись, Роман бесшумно подошел к стене. На запястье человеческой руки он увидел массивный черно-золотой квадрат Машины времени на таком же чернильно-золотистом браслете. Рука, кроме того, была плотно обтянута тончайшей серебристой сеткой, похожей на вуаль. В центре золотого квадрата поднималась многогранная пирамида.
– Сожмите пальцы в кулак и не вздумайте меня схватить!
– Пожалуйста.
– А теперь: кто вы?
– Сначала освободите меня. Мне неудобно разговаривать вниз головой.
– Что это у вас на руке?
– Разве ты не узнал? Это Машина времени средней ступени, она намного мощнее черной учебной серии, которая есть у Умника. Ею вооружены все стражи вечности, только у Архонтов настоящие Машины высшей белой серии.
– Ой! – вскрикнула Мария, показавшаяся на пороге комнаты.
– Я же русским языком сказал!
– Оставьте ее в покое! Женщине страшно. В доме спрятано тело, а тут еще я…
– Где оно спрятано, всезнайка?
– В кладовке под лестницей из мастерской в подвал. Там же остатки робота.
Батон, не теряя осторожности, прикоснулся к руке, взял в пальцы холодный корпус.
– Поверните регулятор на один поворот до первого щелчка по ходу часовой стрелки. Только не спутайте. По ходу. Иначе я окажусь в преисподней.
– Ты его тоже слышишь, Мария?
– Да.
– И что он сказал тебе?
– Сказал, чтобы я ничего не боялась. Он – наш друг. И еще попросил стакан вина со льдом.
– У меня многоканальная связь.
– А с кем ты еще болтаешь?
– Ну помогите же!
Батон резко повернул пирамидку вокруг оси по ходу часовой стрелки, раздался сухой щелчок, из стены, словно из плотной толщи воды, мягко вылетел головой вниз человек, закутанный с ног до головы в ажурную золотистую мелкоячеистую сетку. Плавно упав на палас, он пролежал без движения около минуты, затем встал во весь рост и стянул странное одеяние.
Да, это был человек.
И человек еще молодой, почти что юноша, одетый, как и тысячи его сверстников, в потертые макроновые джинсы, с белыми адидасовскими шузами на ногах, в аляповатой майке с акриловым покрытием. Если бы не загадочный золотой квадрат на запястье его левой руки, его можно было бы принять за студента на каникулах или за спортсмена – так он был прожарен на солнце – стоп! В глаза Батону бросилась еще одна деталь: голову незнакомца обтягивала тонкая полоска металлической ткани и там, где она пересекала лоб, в центре над переносицей, сверкало зеркальце, диаметром с пятикопеечную монету. Подобные, только более крупные зеркала надевают отоларингологи, пуская световой зайчик в рот пациента.
– Вот ваше вино и лед.– Мария протянула поднос с бокалом шампанского и льдом на глубоком блюдце.
Для молодости у неизвестного были слишком зрелые глаза. Они даже несколько портили его облик тяжкой умудренностью. Это были нечеловеческие глаза.
– Спасибо.
У него высокий голос, а в чертах лица заметно что-то древнее, чуть ли не египетское. Скулы. Миндалевидный разрез глаз. Тонкие губы. Желтоватый оттенок кожи.
– Кто вы?– повторил с нетерпением хозяин.
И тут ударила гроза. Вода и тьма одновременно опрокинулись на землю, сливаясь в один мрачный поток. Водопады пролегли между землей и небом. Молнии вставали из волн мирового потопа обломками золотых колонн.