Того, кому я звоню, зовут Марк Картер. Это белый мужчина тридцати трех лет. Он снимает квартиру в доходном доме в городке Бейлис, в десяти милях от Вероны. В моем досье есть фотографии его жилья и пикапа, а также подружки, с которой он живет. Одиннадцать лет назад Картер изнасиловал и убил Эмили Брун, и теперь все, что мне надо сделать, — доказать это.
Используя одноразовый мобильный телефон, я звоню Картеру на сотовый, на номер, который, как предполагается, мне неизвестен. Он снимает трубку после пяти гудков.
— Алло!
— Это Марк Картер?
— А кто спрашивает?
— Вы меня не знаете, Картер. Я звоню из тюрьмы. Исполнение приговора в отношении Дьюка Рассела только что отложено. Хочу сообщить, что, к вашему сожалению, дело еще живо. Вы сейчас смотрите телевизор?
— Кто это говорит?
— Уверен, вы смотрите телевизор, Картер. Сидите на своей жирной заднице вместе с вашей жирной подружкой и молитесь, чтобы государство наконец казнило Дьюка за преступление, которое совершили вы. Вы просто подонок, Картер, если с нетерпением ожидаете, чтобы он умер за то, что совершили вы. Ну вы и трус.
— Скажите мне это в лицо!
— Когда-нибудь я это сделаю, Картер. В зале суда. Найду доказательства, и Дьюк вскоре выйдет на свободу. А вы займете его место. Я иду за вами, Картер.
Я заканчиваю разговор прежде, чем собеседник успевает что-либо ответить мне.
Глава 2
Поскольку бензин обходится немного дешевле, чем недорогие мотели, несколько часов подряд я еду по пустынным, погруженным в темноту дорогам. Как всегда, убеждаю себя в том, что отосплюсь позднее, словно в недалеком будущем меня ожидает долгая гибернация. Правда же заключается в том, что при моем жизненном распорядке я в основном дремлю, но очень редко сплю по-настоящему, и маловероятно, что в этом плане что-либо изменится. Я взвалил на себя проблемы невинных людей, гниющих в тюрьмах в то самое время, когда настоящие насильники и убийцы остаются на свободе.
Дьюк Рассел был осужден в захолустном южном городке с консервативными нравами, в котором половина членов жюри присяжных читали по складам. Неудивительно, что их легко сумели запутать и настроить соответствующим образом двое велеречивых липовых экспертов, привлеченных к процессу Чэдом Фолрайтом. Один из них был ушедшим на покой дантистом из небольшого городка в штате Вайоминг; как он оказался в Вероне, штат Алабама, это отдельная история. Он явно произвел впечатление на присяжных своим костюмом и выступлением, которое было озвучено в авторитетном тоне и содержало много впечатляющих «умных» слов и выражений. Этот эксперт, в частности, засвидетельствовал, что три отметины на кистях Эмили Брун являлись следами зубов Дьюка. Надо заметить, что этот клоун, которого пригласил Фолрайт, зарабатывает на жизнь, путешествуя по всей стране и свидетельствуя на судебных процессах, причем делает это за весьма солидный гонорар и всегда выступает на стороне обвинения. Согласно его искаженным представлениям изнасилование можно считать жестоким лишь в том случае, если насильник умудрился искусать жертву таким образом, что на ее теле остались следы зубов.
Вся необоснованность и нелепость этой теории должна была стать очевидной во время перекрестного допроса, но адвокат Дьюка был либо пьян, либо просто спал на суде.
Второй эксперт, привлеченный Фолрайтом, работал в криминалистической лаборатории штата. Он был — и все еще остается — специалистом по анализу волос. На теле Эмили были обнаружены семь чужих лобковых волосков, и этот тип убедил членов жюри, что они принадлежали Дьюку. Однако все было не так. Вероятно, это были волоски Марка Картера, но точно мы этого не знаем. Местные болваны, занимавшиеся расследованием, лишь ненадолго обратили внимание на Марка Картера как на возможного подозреваемого, хотя именно он был тем человеком, в обществе которого Эмили видели в последний раз в ту ночь, когда она исчезла.
На анализ следов зубов и лобковых волос в большинстве наиболее передовых юрисдикций теперь уже не полагаются. И тот, и другой принадлежат к тем весьма ненадежным и часто резко меняющим свои основополагающие постулаты областям знания, которые адвокаты и юристы, занимающиеся расследованием возможных судебных ошибок, называют «лженаукой». В общем, неизвестно, сколько невинных людей сейчас отсиживают многолетние тюремные сроки из-за некомпетентных экспертов с их необоснованными теориями, какими они руководствуются, решая, виновен подсудимый или нет.