— Так и будут проходить эти дни… Унылые скитания с палуб на палубы. Когда же люди построят гигантские мосты через все океаны и моря, я бы пересекала их хоть пешком. — бурчала она про себя, — Даже это было бы куда лучше кораблей.
Палач совсем не любила корабли и переправки через моря и океаны — мысль о том, что судно может затонуть вгоняла её в состояние перманентной паранойи. Глубокие воды внушали ей страх не столько своей необъятностью и неизвестностью, сколько обречённостью и неминуемой гибелью, ведь если судно потерпит крах, то вопрос её жизни будет зависеть уже вовсе не от неё, а шансы на спасение посреди бескрайних вод слишком близки к нулю. Впрочем, окружающим она не давала ни намёка и на малейшее внутреннее переживание.
В такие моменты, она старалась не заострять на беспокойствах души внимания и отвлекать себя думами о другом. Вот только проблема была в том, что из-за неутихающего шатания судна из стороны в сторону затуманенная ясность не позволяла прийти в голову ни одной полезной мысли.
«Всегда кажется будто пройдёт вечность прежде чем мы доплывём… — единственное, о чём ей сейчас думалось, — Плыть ещё долго, неделю минимум. Так и сума сойти можно от скуки… и от самой себя».
Члены команды корабля занимались чем-то своим позади неё, снуя туда-сюда и не давая побыть в тишине.
— ЧЕМ ТЫ ЗАНИМАЕШЬСЯ, КРИТИН, БЫСТРО ЗА РАБОТУ! — Донёсся сзади крик.
Палач повернулась к океану спиной и облокотилась на ограждение локтями, теперь она смотрела на моряков. Крик принадлежал помощнику капитана. Он быстрым шагом обходил палубу и по-настоящему командным голосом раздавал приказы там, где они требовались. Команда корабля сильно засуетилась, похоже намечалось что-то неладное. Палач медитативно наблюдала за происходящим. Она не разбиралась в том, что именно сейчас происходило и в целом была далека от искусства мореплавания, но и без этих знаний она понимала в какую сторону меняется обстановка. Матросы все были заняты: что-то делали с парусами, где-то перевязывали узлы, уследить за всеми было непросто. Но долго стоять в стороне ей не пришлось, скоро помощник капитана обратил внимание и на неё.
«…Кажется теперь он направляется сюда».
— Что вы здесь делаете, уходите вниз сейчас же! — громко сказал помощник.
— Что-то случилось?
— На нас надвигается шторм и уже скоро он нас нагонит, — пояснил он.
— Но ведь с погодой всё в порядке, даже ветер не так силен, как вчера.
— Ясный Сокол нас известил, что севернее прошёл внезапный колоссальный шторм, скорее всего из-за Сфер, он потопил судно «Белый луч». До нас доходят его остатки, что совершенно не значит, что он будет слабым! — стараясь перекричать шум позади себя громко говорил помощник.
— Теперь понятно.
«Шторм…»
Палач спустилась назад в кубрик.
«Тесно».
Народ сидел и стоял где придётся. Шумели, ругались, смеялись и далее по списку, некоторые даже пытались спать во всём этом балагане. Палач протиснулась сквозь толпу к своему гамаку и залезла в него устроившись поудобнее в предвкушении шторма. Ноги её были малость великоваты для гамака, что совсем не придавало комфорта.
«Наверное, чем ты меньше ростом, тем удобнее в нём лежать, — думала она. — Пожалуй тоже попытаюсь прикорнуть».
Сон всё никак не хотел к ней приходить, она чувствовала недомогание похожее на мигрень, от которой голова казалась кирпичной из-за чего лежать было невыносимо. Но деваться некуда, в преддверии бури лучшим решением будет оставаться в подвешенной койке. Немного поворочавшись вместо того, чтобы продолжать насильно заставлять себя заснуть она вполглаза стала поглядывать из гамака на остальных пассажиров. Хоть шуму было от них и много, выглядели они все отнюдь не бодрыми. У многих, очевидно, тоже кружилась голова. Она видела, как один мужчина не в силах сопротивляться тошноте сблевал прямо под себя несколько раз подряд. Картина не из приятных, скоро к нему наведается профос. Даже матросы, которые мельком пробегали мимо казались вялыми словно совсем непривыкшими к морю.
Спустя некоторое время Палач почувствовала, как качка начала потихоньку усиливаться. Когда попутчики уже протёрли все её глаза она снова их сомкнула и сконцентрировалась на собственных мыслях. Разум всё ещё был затуманен и найти связь с сознанием было по-прежнему сложно.
— …М-м… ф-х-х… кошмар… Впереди ещё целый шторм… ночь будет точно не скучной… — почти беззвучно проскулила она.
На душе тревожно… Все её мысли крутились вокруг грядущей бури.
Постепенно шум стих, когда народ приготовился ко сну, всё было как обычно, только вот в этот раз команды «Койки вниз!» матросам дано не было. Палач слушала шум океана и внимательно следила за тем как он медленно, но верно усиливался, в тишине это давалось намного проще. Она лежала и напрягала свою сосредоточенность всё сильнее и сильнее до тех пор, пока течение времени не ускользнуло от неё совсем, и она сама не заметила, как на борту наступила гробовая тишина. Палач приподнялась на локти, чтобы осмотреться — все спали. В любом другом случае эта тишина придала бы ей покоя, но не в этот раз. Беспокойство охватило её, она медленно опустилась назад в гамак, опираясь на дрожащие руки. Палач сдвинула брови в напряжённое выражение и продолжила слушать тишину, сейчас спать ей точно не хотелось.
— … да, мой прекрасный ангел. Только у меня ты один такой… — послышался еле слышный лепет с дальней стороны кубрика, где покоилась вся скотина.
Палач медленно повернула в ту сторону голову. Это был тот безумный дед, что притащил с собой белого оленя. Он сидел возле животных и, кажется, разговаривал со свой зверушкой. «Теперь-то всё будет по-другому… — бормотал он». Палач перевела взгляд с безумца на оленя — величавое животное лежало на сене, вздымая белоснежные рога и словно со снисхождением поглядывало на своего хозяина. Олень и вправду был уникален, но не настолько же, чтобы молиться на него…
Тут Палач резко вздрогнула от внезапного скрипа ползущего ящика. Она так загляделась на старика и оленя, что упустила из виду, как сильно накренился корабль.
«Началось».
По телу пробежали мурашки, и озноб покрыл её холодным оцепенением с головы до пят. Она лежала и не шевелилась, что ей ещё оставалось делать. Шум океана теперь полностью заглушал прежнюю тишину. Корабль накренился в другую сторону и ящик, который кто-то по всей видимости плохо закрепил, скатился обратно под кривым углом. Он с разлёту врезался в лежащего на полу человека и так сильно придавил ему ногу, что тот с криком проснулся, разбудив в кубрике всех, кто до сих пор спал. Животные встревожились, люди подняли панику, все звуки смешались в безудержную какофонию. Корабль мотало из стороны в сторону пуще прежнего, что происходило на верхней палубе и как справлялась команда неизвестно, но надеется теперь оставалось только на них.
Палач наблюдала за мужчиной со сломанной ногой, который громко стонал, пытаясь удержаться за стену, и не только он один. Все, у кого не нашлось места в гамаке отчаянно цеплялись за что угодно, что было ближе всего к ним, в том числе дуг за друга. Палач же лежала, безуспешно стараясь абстрагироваться от происходящего в ожидании когда всё закончится.
Сколько времени прошло? Час? Два?
Пока Палач лежала она слышала, как люди вопили и читали молитвы и как к ним спускался какой-то матрос, чтобы успокоить паникующих и заявить, что всё под контролем: «Буря скоро утихнет», — уверил он после чего убежал обратно наверх. Это не помогло, крики и шум не стихли ни на сколько. Время напряжённо шло, Палач ощущала каждую его чрезвычайно долгую секунду. Бесконечность. Так бывало и раньше, когда в смертельно опасной ситуации, когда кажется, что время замирает — оно становится словно осязаемым, и ты его чувствуешь, чувствуешь как оно проходит мимо тебя, сквозь тебя, медленно-медленно не давая приблизиться развязке. В такие моменты единственное, что ты можешь сделать это с замиранием сердца терпеть их вязкость и не дать надежде разорвать твоё терпение в клочья, ведь она в этот период перерастает в свою пиковою форму так, что уже и не надежда вовсе, а отчаяние.