«…»
Развязала узел на затылке, сняла повязку и положила в сумку. Затем также аккуратно забрала её тати и убрала за спину. Достаточно.
Она вышла в сад. Прикрыла глаза, приподняла маску и постаралась на какое-то мгновенье абстрагироваться от случившегося. Чувствовала ли она вину? Палач не знала. А вернее, избегала мыслей об этом.
Но в чём она точно была уверена так это в том, что сад, посреди которого она сейчас стояла был неописуемо красив.
1778 год по календарю Шеотта. 21 ноября. Город Мортускантет.
Палач не знала какое выражение лица скрывалось под капюшоном члена Клана Окулус, но ни удивления, ни радости в его голосе она не слышала.
— Мы уже знали о смерти Всевидящей за долго до того, как получили от вас весточку с местом встречи, практически сразу как вы закончили своё дело. Как я и говорил, при нашей первой встречи, у нас имеются свои Оракулы. Так что мы уже рассчитались с вашим кланом заочно, до вашего прибытия.
— Ясно.
— Вам удалось выполнить заказ в кротчайшие сроки, вы хорошо поработали. Лорд Людвиг лично просил поблагодарить вас от своего лица. Также он просил передать, что возможно это не последнее наше сотрудничество с вами, госпожа Палач, и он рад, что его начало так многообещающе положено.
— Ну что вы, так сильно обескуражили меня столь почётной милостью вашего Лорда, — сухо сказала Палач.
— Конечно, — также сухо ответил заказчик. — Если вам больше нечего сказать, то на этом, я полагаю, наша встреча подошла к концу.
— Угу.
Вампир обернулся в сторону выхода и подошёл к самой двери.
— Постойте, — неожиданно окликнула Палач. — У меня есть один вопрос, если изволите.
Вампир обернулся.
— Слушаю.
— В вашем городе не появлялась вампирша Клана Солнцеворот с именем Иней? Может она живёт там сейчас?
Недолго подумав, посланец ответил:
— Не думаю. Никогда не слышал о такой.
— Ясно. Спасибо.
Он ушёл. Вскоре за ним лачугу покинула и Палач. Она могла бы спросить у него ещё о многом, в особенности касаемо Всевидящей, но совать свой нос куда не следует не стала. Просто ушла. Ей нужно было вернуться в крепость Хирон, чтобы получить свою небольшую долю, с которой она позволит себе новую пару сапог, и, скорее всего, принять следующий заказ.
23 ноября. Утро.
Пустота. Просторы, охватывающие кузницу Кукловода, всегда веяли таской и одиночеством. Она не знала причину, по которой из раза в раз испытывала подобные чувства к этому месту. Может назвать уйму догадок, но капнуть слишком глубоко, чтобы добраться до сути, никогда не пыталась.
Раньше, очень раньше, на этом месте был лес. Весь анклав, принадлежащий Васильку, когда-то был лесом. Сейчас на его месте остались лишь пустыри и человеческие постройки, вроде этой одинокой кузнице и деревьев здесь имелось крайне мало. Это место роднило Палача как ничто другое, и любые причины тому, на самом деле, она знала.
Вдоволь насмотревшись на серые пустыри, она вошла в кузницу.
— А, Палач, — Кузнец обернулся через плечо, сидя за большим пыльным обеденным столом и увлечённо что-то разбирал. — Проходи.
Палач положила на стол меч и села на старый шаткий табурет. Кукловод поднял взгляд и устремил его на оружие.
— Это не тот меч, что я ковал тебе, — подметил он.
— Так и есть. Это тати Всевидящей, сувенир для тебя.
— Вот оно как.
Кузнец протянул свободную руку и взял меч.
— Чувствуется рука мастера…
— Не вижу в тебе энтузиазма, Кукловод. Ты не рад моему возвращению? Хотя, не отвечай, я и так знаю ответ.
Кукловод промолчал, он внимательно и вдумчиво разглядывал лезвие меча. Тем временем Палач выложила на стол остальные мечи.
— Вот, почти в целости и сохранности. Сделаешь мне скидку на пару самых качественных сапог?
— По какому поводу гуляешь?
— Окулус оказались весьма щедры, отвалили немалую сумму за голову Всевидящей, кое-что и мне досталось. Видать, давно она у них занозой в заднице сидела.
— Готовых сапог у меня нет на тебя, так что придётся тебе ждать не меньше месяца.
Голос кузнеца был заметно поникшим. Она редко видела его в таком состоянии.
— Так долго, за это время меня снова отослать куда-нибудь могут.
— Ресурсы закончились. Но подожди, не ной, я ещё кое-что для тебя приготовил если не забыла.
Кузнец встал из-за стола бережно завернул тати в ткань и спустился в низ. Когда вернулся в руках у него был похожий свёрток.
— Это меч? Очень интересно.
— А как же, будешь паясничать не отдам.
— Молчу-молчу.
Кукловод развернул всё тряпьё и достал из него блестящий длинный меч с наикрасивейшей рукоятью.
— Это Стрекоза, так я назвал этот меч.
— Он неописуемо красив, Кукловод. За какие заслуги?
— Ни принимай на свой счёт, я просто устал каждый раз ковать тебе новое оружие. То, что ты постоянно пробуешь себя в чём-то новом и совершенствуешься безусловно похвально, но пусть у тебя, наконец, уже будет один единственный по-настоящему верный и надёжный спутник. Я выковал его, опираясь на твоё мастерство и предпочтения, я считаю, что достаточно знаю о тебе, чтобы угодить во всех нюансах, так что держи.
Палач взяла меч за рукоять, напоминающую брюшко стрекозы, гарда, в сою очередь, однозначно была её крыльями. Сам клинок, сияющий и переливающийся, был не широким, но и не слишком узким, с клиновидным сечением и острой, но крепкой кромкой. Помимо превосходной внешности меч идеально лежал в руке — держать его было одно удовольствие. Палач поводила клинком.
— Превосходный баланс. И не изменяет своему имени — он на самом деле очень быстр. Мне ещё долго придётся отвыкать от постоянной смены оружия, но тебе и вправду удалось угодить всем моим предпочтениям. Мне он нравится. Спасибо, правда.
— Не за что, Луфу. Береги его, это разовая щедрость, ещё один такой же я сделать не сумею.
— Конечно! Нужно быть совсем без совести, чтобы сломать такое произведение искусства.
Город Мортускантет. 23 ноября. Поздний вечер.
Бродя по неизменно грязным улицам города, среди барыг и прочих гнилых личностей и направляясь назад в крепость Хирон, что-то безостановочно гложело её нутро. В груди нарастала необъяснимая тяжесть от одной только мысли о возвращении, но это было меньшим что её волновало. И она продолжала идти. Вновь, мимо таких же подонков, как и она сама. Бросив всего один скользкий взгляд, на сей раз, этого стало достаточно. Что-то привязало к ногам вёдра с песком. Она остановилась.
Работорговец многозначительно посмотрел на Палача, когда на самодельный стол упала горсть монет.
— Может я что-то путаю, но насколько я помню наёмники Василька не нуждаются в подобного рода услугах, которые мы тут предоставляем, — противная рожа брюхатого грязного работорговца расплылась в не менее отвратительной улыбке, обнажив все свои немногочисленные жёлтые зубы.
Палач не удостоила его даже взглядом. Она подошла к самому молодому и тощему парню из присутствующих так называемых “товаров”, и пнула его в ногу.
— Я выкупаю тебя, вставай, теперь ты мой… Роз.
Мальчик с трудом двигался, он попытался что-то вымолвить:
— Меня зовут… — но не успел договорить.
— Роз. Так тебя теперь зовут.
«Роз…» Где-то она уже слышала раньше это имя, но где именно не могла вспомнить. От чего-то совершенно внезапно оно всплыло в её голове и зацепилось за язык, словно само вырвалось.
«Где же я его слышала?»