Он перешёл на грубую силу — от шквала его нападок Корнелия с трудом держалась на ногах. Пока не упала вовсе. Почва под ногами ещё была сырой и скользкой. Корнелия поскользнулась и Идзу приставил лезвие меча к её горлу.
«Нехорошо…»
— Подонок! — выкрикивала в отчаянии Корнелия, ей не хватало воздуха, голос её был надломленным и издыхающим.
Идзу наклонился и сорвал с неё ожерелье, затем выпрямился в очередной раз улыбнулся и сделал широкий замах. Корнелия со страха крепко зажмурила глаза.
Со скоростью ветра клинок сорвался с места, но на полпути от него осталась лишь часть. Вторая часть упала у правой ладони Корнелии, чуть царапнув её палец. В дерево позади них вонзился кинжал, обрубивший клинок.
Перед Идзу и ошарашенной Корнелией предстала наёмница — полная концентрация вампиров друг на друге позволила ей приблизится к ним незамеченной. Предатель опустил обрубок своего меча. Он не сводил своих чёрно-белых глаз с Палача, но та продолжала стоять, не собираясь делать первый шаг. Вампир всё понял. Он вытащил мальчика из норы и вместе с ним быстро ушёл с бывшего поля битвы.
Палач подошла к лежащей на земле Корнелии, протянула ей руку и помогла встать на ноги.
— Ты! Почему дала им уйти?! — вместо благодарности услышала Палач.
— А почему я должна была их убить?
— Ах, ну конечно, ты же наёмник! Убиваешь только когда дадут на лапу, а на остальное тебе плевать! — её голос был всё также надломлен.
— Они не выглядели опасными. Скажи спасибо, что вообще вмешалась.
— Много чести быть спасённой отребьем, — огрызнулась Охотница.
— Почему ты так жаждешь смерти вампирам, ты же одна из них? — Палач вытащила кинжал из дерева и сунула в ножны на пояснице.
— Потому что я поступаю правильно и совершенно неважно вампиры они или люди, — уже более сдержанным тоном пояснила она.
— Ты же убиваешь без разбору.
— И это мне говорит убийца? Если не ошибаюсь ты Палач, я знаю кто ты и знаю скольких ты убила. Да, я тоже убиваю, только в отличие от тебя я делаю то, что нужно, а не то, что приказали!
— Хм, ну да.
— Что ты вообще здесь делала?!
Корнелия положила руку себе на грудь будто нащупывая пропажу.
— Меня нанял один из ваших Охотников. Он заподозрил вашего предателя раньше, чем ты спохватилась.
Командующая помрачнела.
— Его бы следовало наградить за наблюдательность, но я не знаю, как его зовут.
— Ясно. Мы разберёмся.
— К тому же, это именно благодаря ему я оказалась здесь и сейчас, а ты осталась жива.
Корнелия метнула на Палача суровый взгляд.
— Не стоило его отпускать. Мифим это тебе не шутки. Ты даже не представляешь, что может натворить голодный Мифим. Тем более Идзу слишком силён, чтобы закрывать на него глаза… Теперь их ещё и двое.
— Странно, что ты не желаешь защитить свой род.
— Мне есть кого защищать, вам наёмникам никогда этого не понять.
11 октября. Город Салусшотт.
На следующий день Палач вернулась в Салусшотт. Её пути с Корнелией разошлись в том же лесу.
По дороге проходя через Ромсей она наконец запаслась провиантом на несколько дней или, если придётся, недель вперёд. Днём она отоспалась под дубом на холме, а вечером направилась к месту назначения.
Для Охотника, нанявшего её, всё вышло весьма прозаично, вряд ли он получит свою награду за то, чего не удалось избежать. Может Палач и могла той ночью приструнить предателя повернув дело в другое русло, но подобного от неё не требовалось. Да и сама она предпочитала не вмешиваться там, где это возможно. Или делать это по минимуму, ведь Корнелии она как-никак умереть не дала.
Вот только зачем?
Ответа на это у неё не было.
***
Возле океана всегда холодно, тем более, когда дело близится к ночи. Этот каменный мост находится около порта, поэтому воздух здесь более холодный и влажный, а запах как нигде сильнее пропитан рыбой. Несмотря на это сумерки делали окружение краше.
В этот раз Охотник прибыл вовремя. На лице его не было радости, только измотанность и, скорее всего, разочарование.
— Вы уже всё знаете, не так ли? — начала Палач.
— Так и есть, отряд спешно вернулся сегодня недосчитавшись одного. Я так и знал, ублюдок, — Охотник просто кипел от недовольства. — Жаль только, мне так и не удалось прижать его к стенке. Гроссмейстер теперь ищет того Охотника, что нанял вас, так что если вы подтвердите, что это был я, то может мне хотя бы горсть монет отсыпят.
— Конечно, если это не займёт много времени.
— Не займёт, к тому же, ваш корабль отправляется только после завтра, — Охотник передал Палачу её билет. — Меня зовут Байрон Сревальс.
Палач взяла билет и спрятала в карман.
— Я запомню.
Вести разговор с наёмником дело не благодарное и, судя по всему, Байрон был того же мнения, но Палач заметила, как его распирает выговориться хоть кому-нибудь, он еле держал себя в руках.
— Если ничего не получу, то всё в пустую. Только зря потратился на вас, — продолжал ворчать он.
Палач никогда не была хорошим собеседником, напротив, всегда чуралась бесед тем более если сама в них не заинтересована. Этот случай как раз такой. Ей было совершенно без разницы на Охотника и на то, что он говорит, её это не касалось. Она бы уже поставила точку в их разговоре, но проявлять излишнюю грубость ей на самом деле не нравилось. Она видела глубокое отчаяние в лице собеседника и надежду на отклик в его ворчании. Не то чтобы у неё был повод ему сочувствовать, просто, наверное, каждый имеет право выговориться. Пусть даже если в конечном счёте именно она окажется виноватой.
— Взаимопомощь есть взаимопомощь, я вас предупреждала о гарантиях, — ответила она.
— Да знаю я. Сам виноват, потратил последние деньги! — от гнева на самого себя он пару раз ударил ладонью по своему лбу.
— Значит всё это, всё же, было из-за денег?
— Конечно! Мне нужны деньги… — на вздохе он резко прервался. — Это только кажется, что в столице всё как мёдом помазано, знаете ли, — более сдержанно продолжил он.
— Я понимаю. Думаете за её приделами лучше? Я вот тоже счастье вёдрами не хлебаю.
— Но вы одна, вам не о ком заботиться. Когда ты один всегда легче, на твоих плечах забота только о себе самом… Может… я бы тоже хотел быть одному, как вы… но разве можно бросить тех, кого любишь…
Палач помолчала, она не хотела отвечать, но нужно было заканчивать этот бессмысленный разговор.
— Ни у кого жизнь не легче. Смиритесь с этим и старайтесь за свою семью лучше, раз она у вас есть.
Палач оставила их диалог позади и ушла. Делать ей под этим вонючим мостом больше нечего.
12 октября. Город Салусшотт.
Гроссмейстер располагал дворцом недалеко от главного замка — сердца столицы и всего Великого Рассвета. Во дворце всё было более чем богато: высоченные колонны, подпирающие округлый потолок, искусно вырезанные узоры обрамляющие арки и витражные окна, живописные картины в дорогих рамках висели вдоль всех коридоров и, конечно, статуи и горгульи, на которые Палач обратила особое внимание. Почти каждая скульптура символизировала смерть вампиров и преобладание человека над ними не давая забыть посетителям, где именно они находятся. Особенно ей понравилась статуя, изображающая Охотника с крыльями ангела отрывающего перепончатые, словно у летучей мыши, крылья вампира Гаркдермакро. Палач лишь усмехнулась абсурдности сей картины.
Провожать Палача до приёмного зала Гроссмейстера не стали. Прямо в вестибюле к ней вышли его доверенные лица, которые посчитали что раз они разговаривают с наёмником, то представляться не стоит.